Бежал бродяга с Сахалина,
Звериной, узкою тропой.
Свет в окошке погас на второй строчке. Растерялись, на мой неожиданный выход, это – понятно, бывает… Идут ко мне, подумалось, эффектное появление такого артиста, как я, едва ли удобно продолжать лицезреть через окошко. Лично присутствие – обязательное условие. Народный инженер-программист, запевала-котяра-шут, старательно тянул ноты, выуживая из памяти крохотные частички певческого опыта пионера-школьника… Как только лесной исполнитель народного фольклора перешел ко второму куплету, форточка окошка приоткрылась. Предвкушая радость встречи, я, конечно, продолжил:
Шумит, бушует непогода,
Далек, далек бродяги путь,
Укрой его тайга глухая,
Бродяга хочет отдохнуть…
Эти четыре строчки, так совестливо и чисто были исполнены, что на секунду мне представилось, что не на истлевшем пне, стою я в полный рост, в глухой тайге, а исполняю сибирскую каторжную песню - в зале, на огромной сцене, с желтой бабочкой в черный горошек, в голубом фраке. Публика тонет, захлебывается в аплодисментах, люди обнимаются и плачут от счастья… Премьер-министр с Председателем Государственной Думы Российской Федерации идут ко мне с огромным хрустальным кубком, с красной ленточкой, белой надписью на ней: «Спасибо Вам за то, что Вы есть!» Генеральный секретарь НАТО с британским королем Карлом III, пытаются пробиться на сцену, но сотрудники охраны Президента России не пускают их! Однако, ушлая супруга 73-х летнего монарха-переростка – Камилла Паркер-Боулз, прорывается ко мне и вешает мне на грудь орден с бриллиантом «Кохинур» («Гора света»), украденным ее предками из индийского княжества Малва.
Пять одиночных, хлестких, винтовочных выстрелов, свистящие пули над головой прервали церемонию награждения.
Уже на земле, распластавшись на ней по всем правилам, как настоящий казак-пластун, идентично картинке из исторического военного журнала, я понял, что седею. Прямо от корней волос. По всему исхудалому телу. Сейчас. Сердце пыхтело боем барабанных палочек. В разнобой, прыгало в грудной клетке, ошалев от такого «горячего» приема.
Была еще надежда, что это какое-то недоразумение, что какие-то идиоты забрели случайно сюда поиграть в пейнтбол, но им по ошибке организаторы игры выдали боевое оружие. Что японский шпион в третьем поколении, храня верность самурайским традициям в тайге Забайкалья, решил умереть с честью за далекую родину, прямо здесь, на берегу озера Байкал, приняв неравный бой с бесчисленным русским воинством, (Он узнал, что Россия теперь никогда не отдаст Японии Курильские острова). Мой голос этот тип вполне мог принять за призыв к военному походу против проклятых победителей русских моряков в Цусимском сражении 1905 года. И наконец, что Екатерина Федоровна и Евдокия Романовна, несколько часов назад погибли от рук злодеев, теперь же эти мерзавцы попытаются свести счеты и со мной, как с очевидным свидетелем двойного убийства. Последний вариант был наиболее правдоподобным.
Повернувшись на спину, отплевываясь мохом, мне оставалось только считать, продолжающие жужжать над головой пули. А несколько из них вонзились прямо перед моим носом в импровизированный подмосток – в старый лиственничный пень.
Это был конец. Сказал мне внутренний голос. Но затем быстро уточнил, поправился: «Если ты сей же час высунешься из своего убежища». Спасибо, конечно, ему. Но я и не собирался этого делать, продолжал лежать, начитывал раз за разом единственную молитву, которую знал наизусть - «Отче наш». Пока не услышал знакомый тембр Катрин, которым она уже принесла массу отрицательных эмоций бурундуку с острова Ярки и медведю-токсикоману с озера Фролиха.
- Илья, может быть это вы…?
- Катя не спеши. Ты две обоймы разрядила в это место. Там, возможно, гора трупов. А ты ведь не выносишь вида крови, - медленно, с расстановкой произнесла Евдокиюшка.
Я ликовал! Догадались. Это замечательно! Вовремя!
- Это я…, с перепугу, пропищал, прошептал я им. Исказив насколько мог свой голос до нормального, а получилось - почти со школьным дисконтом, с шипящим присвистом. Откуда мне было знать, может быть у Катрин наготове была припасена еще и третья обойма! В ту минуту я не подумал, что как раз такая резкая смена тембров значительно увеличивала мой шанс упокоиться на местном кладбище.