Очнулся я на рассвете. Шея болела. Девушки спали тут же. На огромной деревянной кровати. Возле стены, у окна. Катрин – на спине, с приоткрытым ртом, Дуся, - свернулась калачиком рядом. Тихо, осторожно, стараясь не топать по дощатом полу, я вышел из дома. Они и не шелохнулись.
Мелкие пичужки старательно щебетали на все лады. Это обстоятельство предприняло попытку улучшить мое настроение. Ведь я случайно выжил несколько часов назад, под градом пуль ветеринарного доктора, и героически перенес его последствия – бурную реакцию внутренних органов. Кислая улыбка из группы поддержки идентификации личности робко выползла на мое измученное лицо. Казалось бы, уже ничего не мешало мне, его владельцу придти, наконец, в свое, обычное состояние. Но дело было в том, что я потерял способность ощущать параметры нормальности такового. Чем было оно для меня теперь? Я уже не знал. От прежнего директора компьютерной фирмы, торгующей виртуальной реальностью, в меру придавленной ее текущими проблемами, ничего нормального, физиологического, ни интеллектуального во мне уже почти не осталось. Разве что сдувшиеся щеки, лопухами висевшие на скулах. И веселые картинки из прошлого, где я в приемной мэра города холуйски кланяюсь его заместителю по цифровому развития.
С восходящими лучами солнца, с востока, водная гладь застывшего озера, оживала с каждой минутой. Легкий ветерок, то и дело набрасывал на воду сетку тонкой ряби, очертания гор со всех сторон всплывали из сумрака отступающей тишины. Еще вчера - огромный, грозный и могучий Байкал был спокоен, уверен и тих. Как только, что взошедшее солнце. Словно подражал ему. И, в этом, чувствовалась его особенная сила и стать.
Громко закричали чайки в направлении на север. Откуда, я вчера пришел с миссией спасения. Возможно и бакланы. В птицах я не разбираюсь. Однако, факт поступления в мозг звуковых сигналов из окружающего мира, вернул меня к действительности бытия.
Склока между чайками и бакланами разрослась, превратилась в настоящий птичий базар, если не сказать большего. В жесточайшую драку. В бинокль было видно, как свора летающего воинства в клочья драла друг друга, летели перья. Никто не хотел уступать.
Еще несколько минут созидания окружающей среды, и меня спасительно понесло...
Я окунулся в размышления, располагающиеся, в совсем не нужной для меня в тот момент области человеческой деятельности. Туда, где меня точно ничего не тревожило. В то утро. Чтобы усердствовать в ней. Поощрять и ругать отрицательных персонажей из прошлого и настоящего. Но, своему центральному пульту управления не прикажешь. К тому же, высказать свои суждения об экологических проблемах - есть священный долг каждого думающего индивидуума. А не думающего, - тем более. И где это делать, если не здесь? На самом острие экологической мысли наших дней? На берегу озера, чья уникальность которого значительно затмевает происходящие исторические события вокруг него. Они - песчинки в пустыне вечности.
Итак, возникла спасительная ширма, шторка. Именно она помогла закрыть на время бурный поток беспокойства и тревоги, рвущийся из глубины сознания наружу.
В Хакусских ваннах наш технический руководитель экспедиции рассказывал о том, чего свидетелем сейчас стал я. О борьбе между собой двух видов птиц: бакланов и чаек. За лучшую долю на озере. Со слов доброго и веселого егеря Сережи: научный отдел ФГБУ «Подлеморье» прогнозирует серьезное снижение численности бакланов. Чайки атакуют, и выживают их. Они уничтожают, съедают кладки яиц и птенцов своих врагов. Причиной тому служит нехватка омуля, который является основным кормом и тех и других. И это несмотря на то, что оба вида птиц создают совместные колонии на прибрежных байкальских скалах.
Есть такое свойство у иного человека: взять себе за правило: добровольно и бескорыстно распространять неограниченному количеству слушателей, услышанную, где-то мысль, ее направление, или знание об определенном предмете. И, не остановить такого субъекта, как не пытайся. Так или иначе, он найдет способ поделиться ей. Лучше ему не мешать. Пусть выговориться. К тому же, забавно наблюдать, как такой рассказчик начинает входить в образ, и как эволюционирует и совершенствуется в нем. А также: где исчезает грань, когда он говорит то что рассказали ему, а где уже слегка привирает, изрядно добавляет, фантазирует. Сережа, видимо, ко всему изложенному, тогда еще сильно переживал за свой конфуз, случившийся с ним накануне. Совестливо продолжал пытаться задобрить меня своим рассказом, сгладить свою вину за ошибку. За отсутствие патронов в карабине в нужный момент. Из-за которого, вместо того, чтобы отпугнуть дикого зверя, нашей компании пришлось драпать от него.