Там было еще много всевозможных вариаций. Все не припомнить. С тех пор я не курю, никогда не хотел закурить снова, и думаю, что обратись я в патентное бюро, то непременно бы получил свидетельство на столь оригинальный способ борьбы с курением. Только я боюсь туда обращаться в связи с тем, что мне один приятель, бывший студент, ныне санитар в морге, по большому секрету шепнул на ушко, что специалисты этой организации на короткой ноге с врачами из психиатрической больницы.
Воодушевленный позитивными воспоминаниями из своего героического прошлого, я и не заметил, как оказался на улице. Внутренне равновесие возвращалось. Захотелось снова радоваться жизни и чувствовать себя человеком своего времени! Зазевавшаяся старушонка перед подъездом, едва ли не стала жертвой моего победного марша. Но клубок белой шерсти в ее руках, с вульгарным красным бантиком на шее, отчаянно, но неубедительно гавкнул пару раз необыкновенно тонким фальцетом, и заскулил. Я ловко увернулся от столкновения, галантно извинился уважительным поклоном, предположив, что слова тут будут излишними. Но, видимо, как раз этим, с точки зрения потерпевшей, неслыханно оскорбил ее.
«Мммолодой чччеловек» - начала было она сначала по-человечески, голосом, но затем зашипела, как кобра, зашкворчала, как раскаленная сковорода со свиным салом, засвистела водопроводным краном… Псина воспользовалось случаем, выскользнула из рук «мамочки» и брякнулась на асфальт… Представление начиналось…Собачка решила оторваться по полной...
Я решил спастись бегством, пока не услышу того, что могло бы испортить мне настроение. И это бы точно произошло. Потому, как обернувшись на ходу, я увидел такую картинку: престарелая хозяйка подобия собаки носилась за ней вокруг лавочки с каким-то истерическим визгом и криком. Приплюснутая морда лаяла, как сумасшедшая на всё и вся вокруг! Прохожие с интересом участвовали в сценке в качестве зрителей.
Автобус был переполнен, но я ловко успел шмыгнуть на свободное место. Боковым зрением увидел, что смог опередить в борьбе за комфорт в поездке сразу двух молодых мужчин и одну женщину. Это был отличный результат! Значит, в проворности мне тут пока нет равных! Чтобы не унижать неудачников, из человеколюбия, я изобразил на лице грусть, прикоснулся рукой к белому пластырю, жалостливо вздохнул. Украдкой обернулся. Подействовало. Недавние соперники смирились с поражением, даже, как мне показалось, уже сочувствовали мне. Еще бы! У такого человека, как я, не мог быть под пластырем заурядный синяк. Грустные, голубые глаза достаточно опрятно одетого мужчины, даже на увеличенном формате его лица, раза в два более от среднего размера, не могли не вызывать сострадания. Это совершенно очевидное обстоятельство.
В общественном транспорте люди спят, едят, чихают, читают и разговаривают. Наиболее шустрые успевают в электронном мире демонстрировать такую активность, что если бы их попытались отслеживать спецслужбы вражеских стран, то их компьютеры сгорели бы, не проработав и часу.
В то утро, успешно преодолев влияние магии чисел, в автобусе, я почувствовал себя в столь превосходном расположении духа, что решил поиграть в придуманную мной игру. Суть ее сводилась к следующему. Название ли магазина на вывеске, рекламный плакат, любое слово, какое цеплялось за ум, я принимался либо делить на составные части, всячески его обгладывать, как голодная собака, со всех сторон, подбирая к нему веселые синонимы или антонимы. Либо исследовать его и философствовать, прикладывая к разным явлениям, событиям и действиям.
Автобус сильно качнуло на повороте, я стукнулся пластырем о стекло. Девушка напротив охнула. Я же уставился в вывеску на табачном ларьке с названием «Прогресс». Тут я вспомнил, что недавно читал книгу писателя Фазиля Искандера «Сандро из Чегема».[10] В ней запомнилась такая фраза «Прогресс, друзья, это когда еще убивают, но уже не отрезают ушей». Жестко было сказано, но ведь потому и запомнилась. К тому же – совершенно точно! И скальпели не снимают, и отрубленные головы врагам в подарок, в плетеных корзинках, не отправляют.
Выбор пал. Отступать было некуда. Потоки нейронов из хаотичного движения начали перестраиваться в группы по интересам. Над больным глазом задергалось веко.