Я еду в автобусе. Это точно не прогресс. Он же должен был отвечать признакам стремления и развития. Я мог бы быть за рулем своего Мерседеса или БМВ. Но ведь все относительно. Вот ведь в чем штука. Оба у меня они, хоть и не новые, но есть. Стоят в гараже. Свидетельствуют для меня самого о моем достатке и положении в обществе. Стремился и развивался я так мучительно долго, что обе машины превратились для меня из средств передвижения в лишнюю обузу. Дом, автобус, работа, автобус, дом. Пять позиций туда и обратно. Вот и весь маршрут. Попробовал вставить в него – гараж. Не получилось. Рядом с домом припарковать машину было решительно некуда. Глупость этой затеи состояла в том, что утром нужно было тащиться в гараж, а вечером обратно. Путь удлинился и усложнился. От дома до гаража было не менее пяти километров. Пришли новые времена, кругом понастроили много современных паркингов, но таскаться по ним желания, также не возникло. Разрабатывать новые маршруты показалось излишним.
Как-то я загрустил. Игра не клеилась… Надо было что-то делать. Спасение приходит к тому, кто его заслуживает! Мальчик заканючил сзади: «Мам, ну мам, добавь еще пятьсот рублей».
Прогресс – это же синоним слова успех! Меня осенило, успех был! Я совладелец компании на девяносто процентов уставного капитала, со скромным числом работников, но с приличным оборотом капитала, делить и контролировать движение которого мне не нужно, ни с кем! Поздравив себя с этой находкой, дальше я решил не рисковать и отложить «прогресс» на потом. Слово интересное, перспективное, но оно привело меня только что, почему-то в тупик. Может быть потому, что сегодня понедельник?
В конторе меня ждали. Все ребята стояли полукругом вокруг стола в большой комнате. Гигантская бутыль с шампанским «Martini» в окружении хрустальных фужеров убого изображала количество прожитых мной лет. Коллектив хором спел свое очередное «Happy Birthday to You». Мне не понравилось. Хоть бы раз, что-нибудь другое придумали. Что на этой американской поздравилке - свет клином сошелся? Шампанское разлили, выпили. Все мое доброе начало, раздерганное с утра чередой изложенных событий, в совокупности с трагическим отставанием от плана работ, внезапно уступило злому.
На поздравление сотрудников я ответил следующим образом: «Друзья мои! Вы - улитки на рельсах. И все равно погибнете, - знаете это, даже если будете очень торопиться. Поезд уже рядом. Но ведь вы хотите жить, поэтому - ждете чуда! Я тот машинист, который сможет на полном ходу остановить железнодорожный состав весом в пять тысяч тонн! Давайте вместе сотворим чудо!»
С этими словами я строго обвел суровым взглядом патриция своих рабов и ушел к себе в сектор. Наш офис – три разных по размеру бокса-сектора. Из одного сектора в другой попасть можно только из общего коридора. Они изолированы друг от друга толстым стеклом на три метра в высоту. Но не до потолка. До него еще ровно один метр и двадцать пять сантиметров. Слышимости нет почти никакой. Посредине – мой сектор. Он самый маленький. Бухгалтер Олечка, кадровичка и секретарь сидят слева от меня в помещении чуть большего размера. Справа от меня самая большая комната. В ней работают четырнадцать настоящих героев, штатных гениев моей компании, которые никогда не должны узнать, что я так хорошо о них думаю.
Особенное мое изобретение в области офисных коммуникаций, которым я горжусь, наверное, не меньше, чем покойный Великий Стив Джобс[11] - своим детищем «Apple Computer, Inc», заключается в следующем. Все сотрудники моей компании не имели права в конторе пользоваться телефонами, планшетами и компьютерами для связи с внешним миром. Их сдавали на входе охраннику. Все вопросы внутри компании решали таким образом: по мере их возникновения сотрудники бросали между боксами друг другу скомканные листки бумаги. На которых они могли писать записки, исключительно на английском языке, до обеда, и только на русском, после обеда. И никак иначе! Удаленная работа у нас практиковалась крайне редко. У людей была причина не пользоваться этой возможностью. Чуть позже я об этом расскажу.
Со стороны это выглядело комично. Периодически, бумажки летали по общей части потолка над перегородками, иногда приземлялись не там, где надо. Люди, вставали, бросались к ним, включали мимику лица, кто как мог и на что был горазд. Корчили рожи и козьи морды, просто кривлялись, отчаянно жестикулировали. Никто не отлынивал. Неприлично было не принимать участия в общем деле. Хотя, обязательного правила продолжать путь очередного письма не существовало.