Мы нашли все, что потеряли. Обыскали окрестности, поглядывая в щебечущий лес, а затем отправились назад. Уже выходя на дорогу, я почувствовал себя очень некомфортно. Будто из–за деревьев в мою сторону кто–то пялился.
Кто–то с рогами на голове.
Игнат резко остановился, обернулся. Я последовал примеру, косясь на охотника. Если он почувствовал, то, может, мне и не кажется? Может, это совсем не мнительность?
Охотник некоторое время изучал лес, затем поиграл желваками.
— Идем.
— Сценарист —
Сценарист перекатил драже во рту, наслаждаясь мятным вкусом. Положил вытертую временем пластиковую карту магазина на прозрачный прилавок. Вонзил равнодушный взгляд в кассиршу.
— Здравствуйте, — тихо, немного испуганно сказала та.
Он не ответил.
— Пип, пип, пип, — общались между собой терминалы. Звуки разносились по пустынному магазину как выпущенные на волю рыбы. Метались, ошалев от пространства, и исчезали. Сценарист молча смотрел в глаза кассирше. На ночную смену здесь всегда сидели гости из Средней Азии. Он привык. И ему даже нравилось. В азиатах больше страха. Они не так уверены. Не так наглы.
Их можно исправить.
Кассирша неловко улыбнулась, бросила взгляд на заставленную подгузниками для взрослых ленту. Вновь посмотрела на него. Сценарист медленно постучал указательным пальцем по карте.
В ночном магазине было совсем немноголюдно. И именно по этой причине он и приезжал сюда. Огромные просторы, бесконечные стеллажи, эхо музыки, расползающейся по сонному гипермаркету. Редкие. Очень редкие покупатели.
Тут Сценарист чувствовал себя свободным. Защищенным.
Он ощущал себя Человеком.
— Пип, пип, пип, — запиликали покупки. Сценарист буравил кассиршу взглядом. Средних лет, наверняка среднего ума. Средняя жизнь. Средние интересы. Средняя судьба.
Серая средняя грязь.
Интересно, какой класс ей бы подошел? Какое имя он бы ей дал?
Сценарист облизнул пересохшие губы. Поправил очки. Узкоглазая? Пошло. Он не был расистом. Он знал, что некоторые расы ненавидят, но не понимал почему. Пытался понять.
Старался быть как все, но… Не понимал.
— Пип, пип, пип.
Сценарист вытащил кошелек, окинул взглядом пустые кассы. Единственный охранник скучающе прогуливался у выхода, с заложенными за спину руками.
— Пип, пип, пип.
— Тревога–тревога–волк-унес–зайчат, — заорал телефон песней из советского мультика. Сценарист похолодел. Резко сунул руку в карман джинсов, вырвал из тесного плена смартфон. Смахнул в сторону блокировку.
Ах ты тварюга…
На участке сработал датчик движения. Проклятье!
— Какой у вас звонок! — натянуто улыбнулась кассирша. Ей явно было не по себе от такого покупателя. В другой момент Сценаристу это бы польстило, но сейчас он просто прикончил ее взглядом. Бросил:
— Вы не могли бы поторопиться?
До участка двадцать минут. Обычно такие сообщения приходят из–за зверья. Птицы. Кошки.
— Пип–пип–пип-пип, — Сценарист стиснул зубы, сдерживаясь.
Тупорылая! Да, так бы он ее и назвал. Тупорылая!
Расплатился он наличкой, как всегда.
Выкатив тележку к машине, он забросил покупки внутрь, захлопнул дверь и бросился в кабину. Попытался достучаться с телефона до вебкамеры на участке, но экран выводил лишь «нет соединения». Игрушка удобная, но не рабочая. Сценарист выругался, грохнул по рулю кулаком, завелся и с прогазовкой ушел с парковки, оставив за собой дымящийся след подгоревшей резины. Подпрыгнул на «лежачем полицейском» — в салоне что–то грохнулось от удара — и вылетел на дорогу.
Фары дырявили тьму, вырезая из нее светлое пятно асфальта и маркер разметки. Кошка. Больше некому. Полоумная кошка, появившаяся из леса, перемахнувшая трехметровый забор из профлиста, чтобы походить вокруг ангара. Все очевидно. Сценарист бросил в рот еще одно драже «Тик–Так», шумно втянул воздух носом. Дорогу он знал, поэтому не боялся крутых поворотов. Пальцы вцепились в руль.
Когда заныли скулы — Сценарист понял, что все это время стискивал челюсти. Мотнул головой, расслабляясь. Скосил глаза на часы. Полвторого ночи. Птица? Может, птица? Нога вжала педаль газа в пол, двигатель взвыл. Его толкнуло на спинку сидения.
Свет фар он погасил перед поворотом. Выкатился на обочину. Заглушил двигатель. Отодрал клипсу пластикового кожуха на двери, вытащил оттуда пистолет «Макарова». Передернул затвор, от щелчка по спине побежали мурашки.
Осенняя ночь бодрила. Скоро уже ударят заморозки, воздух был по–зимнему пронзителен. Сценарист беззвучно добрался до ворот. Прислушался. Город, да и близкий пригород, никогда не молчит. Где–то что–то всегда работает. Но не здесь. Здесь царство тишины. Пахло прелой листвой, с полей тянуло сыростью.