Мудрый и сам толком не мог объяснить предназначение Бального Зала. В детстве там любил играть Роман, но к моменту моего появления в доме уже считал себя слишком серьёзным для такого рода забав.
- Там есть люди. Много. - Предупредила Катрин. Я кивнул и, распахнув створки, сразу бросился вперёд. Рыжая, ворвавшаяся следом, метнулась в сторону, обходя целую группу наёмников, занятых спешным сбором оружия в центре впечатляющего своими размерами помещения.
Благодаря влитой Игорем Аркадьевичем энергии, я двигался быстрее, чем утром, но всё равно уступал в скорости и манёвренности себе образца недельной давности. Клинок слушался уже охотнее, и навыков должно хватить, чтобы утихомирить этих конкретных ребят.
Тут, правда, вступал ещё один деморализующий момент. Внезапно проснувшаяся совесть давила на неправильность предстоящего сражения с обычными людьми. Они, быть может, и не подозревают, куда вписались. Утихомирить внутреннюю справедливость помогала только мысль о том, что конкретные враги, скорее всего, сами вряд ли могут похвастать чистыми руками.
Тем временем выяснилось, насколько сильно я недооценил врага или переоценил себя - самый резвый из бойцов, с тремя точками на шлеме уже успел взять меня на мушку и открыть огонь. Очередь перечертила тело по диагонали, взорвав грудную клетку...
Кувырок сбил прицел и позволил спрятаться от стрелка за его ещё не понявшим, что происходит, товарищем. Это дало пару секунд, чтобы окончательно сократить дистанцию и врубиться в толпу врагов.
Пульсирующая боль из культи сплошным потоком потекла в Аке-Набе, преображая клинок и позволяя мне косить наёмников как траву. Колющий выпад пронзил сразу двоих, а боковое движение, разделившее уже мёртвых бойцов, снесло ещё три головы. Напитанный энергией клинок резал плоть, укутанную во всевозможные обвесы, легче, чем тёплое масло.
Катрин к этому времени успела обойти в конец потерявшихся врагов с фланга и, быстро лавируя между направленными в неё выстрелами, принялась сокращать поголовье местной стражи точными выстрелами из беретты.
Я вполне могу себе представить, как ей сложно управляться со своим даром - видеть десятком пар глаз, составлять из этого пазла связную картинку и ориентироваться в ней. С другой стороны, если такой навык освоить, можно вытворять фантастические вещи - точно знать, в какое место направлен ствол вражеского автомата, и твоего собственно пистолета.
Крики убитых мной больно царапнули ледяную стену и заставили врагов девушки обернуться. Рыжая не преминула этим воспользоваться - мимолётным жестом спрятав беретту с опустевшим магазином, она метнула полдесятка ножей, не принесших особого толку, и бросилась в гущу, на ходу извлекая короткий танто.
А я продолжил собирать кровавую жатву, с каждым мигом всё сильнее давящую на плечи неподъёмным грузом ненависти к себе.
Прибыло подкрепление, состоящее из всё тех же наёмников и совершенно не готовое к тому рисунку боя, который мы создавали. Бойцы, вскинувшие автоматы, сразу получили по шапке от старших: стрелять в сторону своих - непозволительная глупость. Застигнутая же нами врасплох группа никак не могла начать отступать, каждый миг лишаясь всё новых и новых бойцов.
К подкреплению прибавилась пара мужчина японской наружности, одетых во всё гражданское, один из них сразу оценил ситуацию и выдал распоряжение командиру отряда. Тот кивнул, передал что-то бойцам, после чего пропустил новоприбывших вперёд.
Ребята же не стали церемониться - бросились к месту схватки, на ходу обращаясь в нечто монструозно-лисье со множеством развивающихся пушистых хвостов за спиной.
- Кицунэ! - предупредила Катрин, вонзая свой танто между занявшими карманы разгрузки наёмника металлическими магазинами к калашникову.
Чего ожидать от этих представителей японского фольклора, я представлял смутно, поэтому от первой атаки огромной когтистой лапы, окутавшейся ярко-голубым светом, укрылся за телом только что убитого. Но та, будто не заметила преграды, прошила и труп, и меня, успев на ходу ухватить сердце...
Встречный выпад заставил врага защищаться - клинок столкнулся с полыхающими когтями, не причинив тем никакого вреда. Я потерял равновесие из-за сместившегося после лишения руки баланса и стал лёгкой добычей для второй, не занятой лапы...
На этот раз Аке-Набе жадно хлебнул энергии боли и без всяких проблем подкорректировал маникюр кицунэ, удалив когти вместе с двумя фалангами пальцев.
Оборотень, впрочем, не сильно расстроился и атаковал вновь, но опять потерпел неудачу. Оставшись без своего главного оружия, враг попытался ухватить меня зубастой пастью - клацнул ей прямо над плечом, промахнувшись только потому, что я в очередной раз "умер" и заранее знал, чего ждать.
Рукоять катаны разбила влажный чёрный лисий нос и заставила кицунэ отшатнуться. Лис не растерялся, совместил отшаг с разворотом. Десяток пушистых, пропитанных какой-то злой хищной энергий хвостов сильно толкнул меня, повалил на землю. Оборотень страшно заревел и попытался наброситься сверху, когда его нижнюю лапу пригвоздил к полу один из метательных ножей Катрин. Такого момента я упустить не мог.
Кувырок к чужому клинку закончился подъёмом и восходящим взмахом фонтанирующего чёрным пламенем Аке-Набе, превратившим одного кицунэ в двух.
Несмотря на оказанную мне помощь, Рыжая сама находилась в не лучшем положении.
Насевший на неё Лис, кажется, не обращал никакого внимания на исполосовавший всё его тело танто. Катрин успешно уклонялась от каждой атаки оппонента, но заметно сдавала ему в скорости.
Сталь кинжала девушки куда хуже впитывала энергию, чем клинок Аке-Набе, но эффект всё равно имелся. Нож, прихватив с собой выставленную для защиты лапу, глубоко вонзился в череп Лиса. Впрочем, оборотню этого не хватило - он пошатнулся, поплыл, лишился всякой ориентации в пространстве, но оставался жив. До тех пор, пока Катрин не предприняла все мыслимые попытки к его окончательному упокоению. Танто вспорол брюхо твари, прихватив и горло, а затем ещё вонзился в распахнутую страшным звериным рыком боли пастью.
Ситуация в помещении к этому моменту изменилась кардинально. Наёмники, понявшие, что им ловить тут нечего, сменились спешно набивающимися в Бальный Зал неказистыми раздетыми человекоподобными созданиями.
Гомункулусы - иначе их назвать не повернулся бы язык - выглядели страшнее смерти, но бодро переставляли непропорциональные нижние конечности. Последний наёмник, тот самый командир, перед уходом нехорошо ухмыльнулся и, выдернув чеку, попытался метнуть в нас целую связку гранат.
Я не успел ни испугаться, ни предпринять каких-либо действий, когда Катрин очередным метким броском ножа вогнала пояс, удерживающий взрывчатку, в грудь вояки. Тот пошатнулся и рухнул в коридор, а через миг раздался взрыв, прихвативший с собой два десятка недочеловеков и, скорее всего, большую часть только что ушедших наёмников.
Несмотря на безусловный успех последнего манёвра, девушка недовольно цыкнула и извлекла из-под кимоно Бенжи. Соня, полностью соответствуя своему названию, выглядела так, будто её только что разбудили, и недовольно щурила глазки-бусинки. Рыжую такие нежности не беспокоили, она быстрым движением отправила питомца в полёт до ближайшей люстры, где грызун, проворно работая, лапками принялся цепляться своими крошечными коготками за мельчайшие неровности в попытке устроиться поудобнее.
Судя по всему, гомункулусы не обладали даже крохами разума, раз Катрин не смогла подключиться к их зрению и прибегла к помощи Бенжи.
- Ну что, потанцуем? - предложил я, искренне рассмеявшись своей незамысловатой шутке, произнесённой в Бальном Зале.
На этом наша недолгая передышка закончилась - странные порождения явно искажённого чем-то разума господина Сейкатцуточи перешли в наступление. Они были везде, куда ни глянь. Ещё больше ситуацию ухудшала их абсолютная невосприимчивость к атакам холодным оружием, поэтому я был вынужден питать Аке-Набе из бездонного источника собственной боли при каждой атаке.