Привычные эти мысли о Трехозерске и обо всем, что составляет жизнь на Севере, не отвлекали Широкова от начавшегося отпуска. Поезд шел не шибко, часто останавливался. Ночью Игорь Борисович этого не замечал, утром с любопытством смотрел в окно. Отвык ездить поездом. А бывало, что и зайцем в общем вагоне езживал к себе домой, в Камышин, на каникулы. Так это когда было! Широков даже устыдился своего давнишнего мальчишества — как от Москвы отъедут, он заберется на третью верхнюю полку и лежит, чутко улавливая приход контролера. Вожмется в угол, прямо со стенкой сольется, и лежит. Все студенты так ездили. Об этом сейчас с самим собой даже неудобно, просто несолидно, вспоминать. Студент-губкинец, а теперь начальник УБР, ездил зайцем! А что, в самом деле, неужели не на что было купить билет? Он даже удивился. Нет, почему же зайцем, правда? Ну один раз купил сестрам платья, в другой раз — матери отрез на платье. Потом — сатин на новое стеганое одеяло матери и тетке. Нет, в самом деле, как это было давно! Бегал за этим сатином, добросовестно искал голубой цвет. Сейчас бы взял и купил какой-нибудь китайский шелк или атлас, да нет, взял бы готовое одеяло, попросил его упаковать и отправил почтой. Ну хорошо, сатин. А еще что? А! Один раз полный чемодан бананов вез, чтоб всей родне хватило попробовать. Это что же получается — раньше денег не было, а подарки всем привозил, теперь денег много — Камышин в стороне от Сочи?
Размышления прервали две девушки. Запыхавшиеся, распаренные, они, едва переводя дух, плюхнулись на боковые сиденья, разом упали на столик и принялись хохотать.
— Нет… Ты подумай, Верка, ты… подумай! Я… говорит… не знаю, что сделаю, если в райком пожалуетесь.
— У… умо-ра! Нет, я тоже прям вся испугалась!
— Уволит, что ли?
— Ну… ага, уволит!
И они снова принялись хохотать. Сквозь хохот Широков разобрал:
— Сам сядет коров доить!
— Нет, Верк, он с автобазы буксир позовет коров доить!
— Ага. И по самотечке с веслом поплывет!
Они так весело и заразительно смеялись, что, глядя на них, Широков и сам начал незаметно для себя улыбаться.
— Как нас отвезти, так нет машины. Нет! Рессора лопнула. — Та, которая Верка, развела руками. — Так, бедняжка, без рессоры и шпарил на разъезд. — Она снова упала на столик, вздрагивая плечами в беззвучном смехе.
— Ой, вы нас извините, дядечка, — повернув красное от смеха лицо к Широкову, сказала вторая. — У нас директор совхоза уникальный — на машине без рессоры научился ездить. — Прыснула, зажимая рот руками.
— Как это? — с удовольствием, окончательно заражаясь весельем девчат, спросил Широков. Ему даже на мгновение показалось, что он только что и сам вместе с девчатами вбежал в вагон, но не успел как следует узнать о причине веселья.
Поезд стоял на разъезде считанные минуты, две или три. Когда тронулся, Широков и не заметил. Увидел только, как, пыля по дороге, резво бежал газик, подскакивая задом на разбитой грунтовой дороге.
— До скорой встречи! — помахала рукой Верка.
— Из деревни, что ли, уезжаете в город? — не удержался Широков.
— С чего это вы взяли? — посмотрела на Широкова снизу вверх Верка. — И не подумаем. Мы скорее директора «уедем».
— Конечно, — поддержала ее подруга. — Намакулатурил про наш комсомольско-молодежный коллектив и — в кусты.
— Как это — намакулатурил? — улыбнулся Широков.
— А так. — Верка посмотрела в окно.
Но дороги уже не было видно. Пошла густая лесополоса, выбегали к самому полотну заросли тысячелистника, пижмы, и Широков впервые за последние годы вспомнил, как вот этим тысячелистником, который мать называла кровавником, она лечила разваленную бутылочным осколком пятку. Он явственно почувствовал шрам на правой пятке, и перед ним мелькнула речка Камышинка, куда они уходили всей улицей купаться.
— Раззвонил всем, что мы после десятого класса пошли на ферму, — прервал его мимолетное воспоминание голос Верки. — К нам аж с областного радио приезжали. В газете писали. Как директор едет в район на симпозиум, обязательно интервью дает районной газете насчет нас. Все у нас есть, показатели не ниже, чем у старых. Конечно, технология новая, молокопровод, самотечка. — Они переглянулись с подругой. — Только к этой технологии хоть на лодке плыви.