«А знаешь, здесь мило: весна, цветочки...»
А знаешь, здесь мило: весна, цветочки.
Асфальт шершав и устойчив.
Девицы жужжат в ожидании лета.
Пичужки, сверчки, стрекозки.
Бежим к горизонту, к условной точке,
с упорством и прытью гончих
и втайне надеемся, что планета
окажется всё же плоской.
Здесь очень неплохо: чаёк, малина,
и звёзды ясней и ближе.
Мы копим на пони (внесли задаток):
с ним проще бежать от снега.
Ты там, где забвение дышит в спину.
Там, где не успел — не выжил.
Дыхание сбивчиво. Отдых краток.
И бег — содержание бега.
Здесь солнце играет столбиком ртутным,
искрит, трещит, как шутиха.
Не смейся: тут, правда, ужасно... мило.
Ну, знаешь — стрекозки, лето.
Бежим. И каждый своим маршрутом.
Ты смерть обгоняешь лихо.
А я где-то здесь. Меня не хватило
перехватить эстафету.
«Однажды тебе намекнут, что ты здесь всего лишь гость...»
Однажды тебе намекнут, что ты здесь всего лишь гость,
Ты резво отчалишь в свой светлый небесный город,
А я вдруг проснусь с осознанием: всё закончилось.
Не верится, что так скоро.
Я буду на радостях пить и плясать шесть дней,
Работать, как кроткий и очень способный пони.
Ты, в общем, порядком достал приходить во сне
И врать, что простил и понял.
Когда ты уйдёшь, я в момент задушу всех выдуманных
Чудовищ, сменяющихся с частотой в два герца,
И липкая благодать переполнит выбоины
И полости в сердце.
Я буду слюнявый дебил, брат напольных ваз,
Нелепейший и счастливейший Бобби Браун,
Довольненький, как молоденькая вдова,
Степенный и мудрый, как лиса с виноградом.
Осталось ещё отучиться с тобой беседовать,
Когда никого нет рядом.
«Давай, ты придумаешь лекарство от всех болезней...»
Давай, ты придумаешь лекарство от всех болезней,
А я буду придумывать новые болезни,
Которые не лечатся этим лекарством.
Давай ты изведёшь всё-всё оружие,
А я буду тайно делать новое.
Tы отменишь все землетрясения
и наводнения,
А я буду метать в Землю кометы.
Ты найди и расстреляй всех террористов,
А я воспитаю им замену.
Ты прекрати все войны,
И я пойду на кого-нибудь войной.
Давай, ты попробуешь накормить всех досыта,
А я буду выжигать твои посевы.
Давай?
Людям нужно что-нибудь эдакое.
«Когда в дощатую крышку входит последний гвоздь...»
Когда в дощатую крышку входит последний гвоздь,
Внутри, вопреки ожиданиям, не смещается ось,
В гриве не добавляется серебристых волос,
Просто думаешь: «Всё, началось».
Тебе достался отличный социальный пакет:
Волшебнейший Неверленд, опаснейший Нантакет.
Видишь высокую даму там, вдалеке,
С лезвием на древке?
Она окружит тебя вихрем ласк своих и забот,
Считай её нянькой, участливой фрёкен Бок.
Пока тебя не поманят за море труба и гобой,
Она будет присматривать за тобой.
Поблажек не жди, надеждой себя не тешь.
Она не даст тебе медлить и заниматься не тем,
Ты будешь крепко пришит десятком её нитей
К немоте, к темноте.
Смотри, она уже становится за плечом
И начинает отсчёт.
ЛЕЙКЕМИЯ
считалочка
Пятнадцать. Шестнадцать.
How do you?
Возраст такой — всё, как со всеми.
Просто белые опять бунтуют.
Но это не страшно,
Это на время.
Просто белые взрывают небо.
И душит жар,
И сон так манит,
И ноют суставы.
Семнадцать.
Мне бы
Небесной манной —
Немного money.