Есть совершенно замечательный пошлый анекдот про Иисуса Христа. В ночь перед тем, как Христа арестовали и распяли, его ученики начали волноваться из-за того, что он по-прежнему был девственником. Быть может, Христу не помешало бы испытать немного удовольствия, прежде чем он умрет? Ученики попросили Марию Магдалину отправиться в палатку, где отдыхал Иисус, чтобы его соблазнить. Мария ответила, что с радостью все сделает, и вошла в палатку, однако спустя пять минут выскочила из нее кричащая, злая и испуганная. Ее спросили, что же пошло не так, и она объяснила: «Я медленно разделась, после чего раздвинула ноги и показала Христу свою киску. Он посмотрел на нее и сказал: „Ужасная рана! Ее нужно тотчас же исцелить!“ – и мягко приложил к ней свою руку».
Вот почему стоит опасаться людей, которых так заботит исцеление ран других, – а если мне нравится моя рана? Точно так же непосредственное исцеление раны, нанесенной колониализмом, которое бы вернуло нас в доколониальную реальность, может оказаться кошмаром: если бы нынешние индейцы обнаружили себя в доколониальной реальности, они бы несомненно издали тот же ужасающий крик, что и Мария Магдалина.
Про Христа есть и другой замечательный анекдот: решил он как-то отдохнуть от нудной работы миссионера и чудотворца и взял небольшой перерыв, чтобы поиграть в гольф на берегу Галилейского озера в компании одного из своих апостолов. Предстояло совершить трудный удар, однако Иисус не справился, и мяч оказался в воде, из-за чего ему пришлось совершить свой дежурный фокус: пройти прямо по воде, чтобы достать мяч. Когда Иисус приготовился вновь выполнить удар, апостол сказал ему, что движение весьма непростое и под силу разве что только Тайгеру Вудсу, на что Иисус возразил: «Какого черта, я сын Божий, мне под силу то, что под силу Тайгеру Вудсу!» – и ударил снова. Мяч опять-таки приземлился в воду, так что Иисус повторил прогулку по воде. В этот момент неподалеку шла группа американских туристов, и один из них, наблюдавший за происходящим, повернулся к апостолу и спросил: «Боже, что воображает себе этот парень? Типа, он Иисус Христос?» А апостол ему отвечает: «Нет, он представляет, будто бы он Тайгер Вудс!»
Вот как работает фантазматическая идентификация: никто, даже сам Господь Бог, не совпадает непосредственно с тем, кто он есть; всем требуется децентрированная извне точка идентификации.
Мы можем быть уверены в том, что Иисус Христос еврей, по трем причинам: 1) он взял себе профессию отца; 2) мать его боготворила; 3) он не мог представить себе, что у его родителей были сексуальные отношения.
Как мы можем быть уверены в том, что Иуда на самом деле не предавал Иисуса Христа? Что бы мы там себе ни думали о евреях, они все же знают цену вещам, которые продают, так что ни один еврей не продал бы Бога за какие-то тридцать сребреников!
В середине 1930-х годов в большевистском Политбюро разгорался спор: будут ли деньги при коммунизме или нет? Левые троцкисты заявляли, что денег не будет, коль скоро они нужны лишь в обществах с частной собственностью, тогда как последователи Бухарина с правым уклоном утверждали, что деньги при коммунизме, разумеется, будут, раз каждому сложноорганизованному обществу требуются деньги для регулирования обмена товарами. Наконец вмешивается товарищ Сталин. Он отвергает как левое, так и правое отклонение и заявляет, будто истина состоит в высшем диалектическом синтезе противоположностей. Когда остальные члены Политбюро спрашивают его о том, как выглядит данный синтез, Сталин спокойно отвечает: «Деньги будут, но также денег не будет. У одних они будут, а у других – нет».
Важнейший сдвиг в «отрицании отрицания» заключается в непредсказуемой смене самой его территории – смене, которая подрывает положение субъекта, вовлекая его в действие новым и куда более непосредственным образом. Вот прекрасный пример такой смены: на местном съезде Коммунистической партии в Москве Петров читает свой нескончаемый отчет. Заметив, что мужчине в первом ряду нестерпимо скучно, Петров спрашивает его: