— Они будут извещены, — так же шутливо ответил Джим.
— Марлинга вы, конечно, отыскали? С ним не случилось ничего неприятного? Трудно себе представить душевное состояние человека, покинувшего этот свет во времена конных омнибусов и извозчичьих кэбов и возвратившегося, когда по улицам носятся спортивные автомобили со скоростью, превышающей допускаемую законами.
— Мистер Гарло в хороших руках.
— Называйте его Марлингом, — сказал Гарло, — и он останется Марлингом, пока окончательно не выяснится мое самозванство.
Он быстро перешел на другую тему.
— Мне следовало бы давно скрыться, и ваши обвинения в нарушении закона не дошли бы до меня. Но я чрезвычайно любопытен, мое задушевнейшее желание — в бестелесном, но сознательном существовании, по крайней мере еще двести тысяч лет наблюдать развитие мира! Я хотел бы увидеть зарождение новых наций, появление новых земных сил, исчезновение и образование новых материков. Двести тысяч лет! Создастся новый Рим, новая варварская Британия, новый Американский материк, населенный невиданными существами. Новые Птоломеи, новые фараоны, забальзамированные после смерти и не допускающие мысли, что их величественные гробницы засыплются песком, будут пребывать в забвении, пока не выроют их напоказ турис1ам!
Он вздохнул и сбросил пепел на пол.
— Ну, вот я и дошел до конца! Я уже предвидел его. Теперь я знаю, на какую клетку упал вихрем вращающийся шарик судьбы. Это чрезвычайно интересно!
Его быстро довезли и ввели в стальную камеру. Он с сияющим видом огляделся вокруг.
Понизив голос, он обратился к Джиму:
— Нельзя ли как-нибудь помешать газетам описывать как иронию судьбы мое заключение в тюремном доме, подаренном мною нации? Я испытываю соблазн подарить миллион фунтов тому изданию, которое удержится от этого припева.
Он молча выслушал обвинительный акт, который читал Элк, и только раз прервал его.
— Подозреваюсь в убийстве миссис Гиббинс? Какая глупость! Ну да дело адвоката опровергнуть это обвинение.
Тюремный смотритель положил ему руку на плечо, и он исчез в своей камере.
— Вот так! — со вздохом облегчения сказал Джим.
— А где настоящий Гарло? — спросил Элк.
— В доме на Парк-Лейне. Он расскажет нам свою историю, я уже пригласил стенографа к девяти часам вечера.
В девять часов бородатый человек сидел в библиотеке мистера Гарло и неуверенным голосом рассказывал свою необычайную историю.
Глава 26
— Меня зовут Стрэтфорд Селвин Мортимер Гарло, и, как вам известно, ребенком я жил у моей тетки, мисс Мерси Гарло, очень богатой и эксцентричной дамы, которая взяла меня на свое попечение и из-за этого поссорилась с моими другими тетками.
Я очень ясно помню мое раннее детство. У меня осталось представление, Марлинг это подтверждает, что я был умственно отсталым ребенком, и это ужасно беспокоило мисс Мерси, которая жила в страхе, что я мог сделаться идиотом и что сестры сочтут ее до некоторой степени виновной в этом. Страх этот совершенно овладел ею, меня не показывали гостям, и я в сущности никого не видел, кроме мисс Мерси, ее горничной миссис Эдвинс и сына этой горничной, Лемюэля, которого дважды пришлось выдавать за меня: он был очень здоровым ребенком.
Я ничего не знаю об обстоятельствах его рождения, мисс Мерси называла его по фамилии матери, и даже когда наступило время поступить ему в школу и было установлено в свидетельстве о рождении, что его отца звали Марлинг, она продолжала называть его по-прежнему.
Он был единственным товарищем моих игр, и я думаю, что он искренно любил меня и жалел за слабость рассудка. Миссис Эдвинс была безгранично честолюбива в отношении своего сына; она экономила, копила и наконец поместила его в подготовительный пансион, а когда он вырос, она потребовала от мисс Мерси денег, чтобы отправить его в университет. Все эти сведения я получил от Марлинга, а мой ум был в то время несомненно помрачен. Он рассказывал, что я был угрюмый, робкий мальчик, чрезвычайно молчаливый, и я думаю, что он совершенно правильно изобразил меня.
Страх, что родственники узнают о моем умственном состоянии, был вечной мукой для мисс Мерси. Она за перла свой дом и переехала в небольшой домик в провинции, и, если она узнавала, что сестры собираются навестить ее, она уезжала еще дальше. Три года я почти не видел Марлинга, и вдруг в один прекрасный день мисс Мерси объявила, что она пригласила ко мне гувернера; я с отвращением отнесся к этому известию, но когда узнал, что приглашен Марлинг, я был вне себя от радости. Он приехал к нам в Борнемут, и я его не узнал: он отрастил себе большую золотистую бороду, которой очень гордился. Мы подолгу разговаривали с ним; он рассказывал мне о своих приключениях, опасностях, которых ему удавалось избежать.