Строили этот шедевр архитектуры на средства местного купечества целых 22 года: с 1810 по 1832-й. Изначально проект составил итальянский архитектор Маричелли. Газеты того времени писали, что это один из самых гениальных замыслов. Однако "гениальный замысел" не воплотился: в 1819 г. возведённая до 3-го яруса колокольня обрушилась. Убытки составили более 100 тысяч рублей. Тогда губернский архитектор Евграф Яковлевич Петров переработал проект (причём, не только не уменьшил, а даже амбициозно увеличил его!). Строительство возобновилось -- и на этот раз результат оказался блестящим.
Часто в литературе, особенно советской, можно встретить имя крестьянина Михаила Савватеева как "народного умельца, сотворившего это чудо зодчества". Но Савватеев был подрядчиком, выполявшим во главе артели конкретные строительные работы; проект же, как видим, составили всё-таки профессиональные архитекторы. Как ни велик соблазн сказать, что простой русский мужик посрамил дипломированного иностранного специалиста, всё же это не совсем так. Творение это безусловно русское и безусловно уникальное -- но без "дипломированных" архитекторов (хотя бы и своих!) всё-таки не обошлось. С этим маленьким уточнением, можно сказать, что колокольня -- несомненный и заслуженный предмет гордости не только Шуи, но и всей России.
Обилие высоких арок придаёт башне лёгкость, воздушность, необыкновенное изящество. При грандиозных размерах, при колоссальном диаметре основания, она ни в одном ракурсе не смотрится тяжеловесной, подавляющей. Это признак подлинного произведения искусства: гармония пропорций всё гигантское превращает в соразмерное.
Четыре огромных арочных ротонды венчают друг друга, причём, нижняя, прорезанная воротами, служит как бы триумфальной аркой. Безусловно, в этих поясах изящных арок на нескольких уровнях есть что-то от итальянской архитектуры -- но только преломившейся под стать русским пейзажам и русским церквям.
Много ассоциаций навевает своим обликом эта колокольня. Круглая многоярусная звонница за несколько десятков лет до неё появилась в Киево-Печерской лавре -- но у той куда сильнее чувствуется влияние барокко. Что-то созвучное, пожалуй, легко найти и в колокольне рязанского кремля. Можно долго рассуждать об отдалённых аналогах и влияниях, но ясно одно, что в любом случае здесь возведён безусловный шедевр. И что, при всём контрасте размеров, он поразительно вписался в городской пейзаж. Почти двести лет живёт Шуя под сенью этого чуда. И даже в советское время такую "наглядную религиозную агитацию" не посмели уничтожить. Скорее всего, как раз из-за её размеров: обрушить такую колокольню безопасно для окружающих домов практически невозможно.
Шуйская колокольня стоит особняком в ряду великих. Обычно почти всякое грандиозное строительство имело колоссальное политическое или духовное значение. "Иван Великий" подчёркивал роль Москвы как столицы, а колокольня Петропавловского собора -- Петербурга. Огромные звонницы возводились в главных монастырях России, чтоб символически обозначить их духовную высоту. Здешняя колокольня просто не могла подчёркивать политического величия Шуи (которого не бывало никогда!). Не утверждала она и такого духовного значения, которое превосходило бы, например, Киево-Печерскую и Троице-Сергиеву лавры (их колокольни по высоте уступают шуйской). Она просто стала памятником новой эпохи, когда в глубинке России у купцов-меценатов скопились наконец капиталы, достаточные для создания "чудес". Если она и символ чего-то, то символ расцвета всей отечественной провинции как таковой.
Ансамбль из 12 колоколов соответствовал величию звонницы, на которой они висели. Самый большой был отлит в 1890 г. на средства крупного фабриканта М. А. Павлова в честь спасения Александра III и его семьи при крушении поезда в 1888 г. Весил этот гигант 1270 пудов (более 20 т) и даже провалился в реку Тезу при наивной попытке перевезти его по льду. Самоотверженные шуйские ныряльщики сумели под водой продеть канаты и "спасти" его. После долгих приключений, 19 мая 1891 г., колокол был поднят вручную с помощью нескольких канатов на третий ярус звонницы.
Местные краеведы утверждают даже, что он был седьмым по величине в России. Правда, сопоставляя его вес с достоверными данными о других колоколах (Москвы, Ростова Великого, Звенигорода, Новгорода, Вологды, Казани и др.) можно сделать вывод, что он всё же не входил даже в первую десятку. Но, безусловно, был одним из великих!
Прожил этот колокол-великан всего 43 года. В 1933 г. его безжалостно сбросили -- вместе с остальными одиннадцатью. Старожилы долго ещё со страхом вспоминали, как осколки, словно от взрывов, разлетались на огромное расстояние, выбивали окна домов. Жертв не было лишь чудом.
Как ни прекрасна колокольня, всё же не стоит забывать главное -- собор, при котором она возведена. Воскресенский храм 1792-98 гг. -- один из самых величественных и красивых не только в Шуе, а во всей Ивановской епархии. Сам по себе он очень большой, но, будучи втрое ниже колокольни, буквально спрятался за ней. Надо обойти грандиозное сооружение, чтобы к северу от неё наконец увидеть этот изящный собор, построенный на месте и отчасти по образцу более древнего, XVII века, сгоревшего в 1792 г. Изначально пятиглавый (в традициях храмов Московской Руси), он получил вместе с западной пристройкой 1912-15 гг. ещё три луковки-свечи, которые вознеслись трикирием над входом.
В тот вечер собор ослепительно мерцал многочисленными куполами и окнами, словно весь состоял из искр и звёзд. Что ни шаг, тускнели одни и тут же вспыхивали другие. Этот предзакатный крестово-купольный фейерверк составлял в небе достойную пару радуге. Целая мозаика окон и куполов играла в вечернем небе, рисуя отражённым светом один из самых красивых силуэтов, какие только можно увидеть в Золотом Кольце! Сейчас всё было вдвойне золотым от зари. Гроздь из восьми луковок обеспечивала лишь часть зарева: ниже полыхали зеркалами многочисленные стёкла, которыми так богат этот светлый храм. А из-за большого собора выглядывала ещё "сопутствующая" придельная церковка Николая Чудотворца с одним куполом. Она более древняя: по одним данным 1756 года, по другим -- не моложе начала XVIII века.
Вечерняя служба близилась к концу, но собор был ещё открыт, и я вступил под его огромные своды. Гигантской галереей он уходил далеко на восток: сначала обширная и высокая трапезная, дальше -- основной объём с двумя стлпами, за которыми ярко золотился большой, изысканный иконостас. А по бокам пространство раздвинули два просторных придела. Да, это был по-настоящему могучий собор, и я помню, как долго-долго обходил его с кадилом священник, казавшийся совсем маленьким. Впечатление было сильнейшим! Воскресенский собор -- очень русский и истинно кафедральный по своему величественному и совсем не моложавому облику. От древнерусских интерьеров он отличается разве что обилием больших окон на четырёх уровнях и праздничными потоками света из них. Но эти потоки омывали тёмные от старых росписей стены и типичные для XVI-XVII веков столпы: такие редко встретишь в храмах поздней екатерининской эпохи! По духу этот собор очень напомнил мне наш Благовещенский в Казани (1562 г.).