— Так, теперь штаны. Сейчас найду тебе чулки, у меня всегда есть в запасе…
Зоя стянула с ног джинсы, ощущая себя абсолютно голой. Платье не спасало. Его словно не было. Потянула резинку лифа вверх, до подмышек, и подол задрался к самой попе. Обдёрнула подол — сполз лиф, показывая половину груди. Милена распечатала пачку чулок и протянула Зое:
— Не трогай платье, сидит отлично, как раз твой размер! Надевай чулки, только затяжек не наделай, будь добра!
Стащив носочки и свернув их комком, Зоя принялась неумело натягивать чулок. Вверху он заканчивался широкой резинкой, на которой изнутри были налеплены силиконовые полоски.
— До половины бедра, милочка, не надо выше, мы в клубе, а не в монастыре! — велела Милена.
Хорошо ей говорить, не она же стоит тут почти раздетая… Второй чулок Зоя надела уже увереннее, но перед туфлями с открытым носиком и множеством узеньких ремешков застопорилась:
— Я не могу! Я упаду!
— Не упадёшь, — усмехнулась Милена. — Главное, не ставь ногу сначала на каблук, а потом на носок, как в кроссовках. Всю стопу сразу на пол и иди от бедра.
Упадёт. Как пить дать — растянется прямо перед носом у этого Тимофея с большими деньгами!
— Теперь причёска.
Милена ловким движением распустила короткий хвостик Зоиных волос, достала откуда-то заколку-крабика и собрала верхние прядки на затылке. Слегка поворошила волосы, отошла на пару шагов и осмотрела:
— Отлично. Простенько и со вкусом. Ты красишься?
— Нет.
— Тогда рисовать морду не будем, только немного ресницы. Сядь и открой глаза. Не моргай!
Зоя подчинилась. Внутри всё начало дрожать. Зачем? Куда она лезет? Да и не лезет совсем, это Милена её тянет чуть ли не за волосы! Зоя не подряжалась работать хостес, только уборщицей! Только пылесосом со шваброй ворочать и туалеты от блевотины отмывать! Бежать бы сейчас, но ведь Милена обещала заплатить, если останется до полуночи… Ох, мамочка, что делать?
Администратор, накрашивая тушью Зоины ресницы, заговорила вдруг совсем другим тоном. Просительным и доверительным:
— Милая моя, я знаю, что в первый раз всегда страшно. Ты просто пойдёшь, поговоришь с ним, посидишь, выпьешь коктейль, если повезёт — он закажет бутылку. Тимофей неплохой парень, а уж богат — мама не горюй! Он наш лучший клиент. Что поделать, приходится вертеться… У него много знакомых, которые к нам часто ходят. Уйдёт, заберёт их. Мы разоримся. Тогда и у тебя работы не будет… Понимаешь?
Зоя пробормотала:
— Понимаю.
Она понимала. Она входила в положение. Но всё равно… Было во всей этой ситуации что-то неправильное.
— Коктейли мы тебе сделаем о-о-очень слабенькие, ты даже не заметишь алкоголя. С шампанским труднее, Тимофей всегда сам открывает бутылку. Отопьёшь чуток и выльешь незаметно в фикус, там в углу стоит.
— Фикуса не жалко?
— Пусть лучше он загнётся, чем ты, — засмеялась Милена, отступив на шаг. — Всё, готова. Идём. Да, вот ещё что. Не рассказывай о себе всю правду. Придумывай. Ври. Ему нафиг не надо знать, кто ты, сколько у тебя парней, мужей, детей, где ты работаешь. Просто поддерживай беседу. Но умненько. Тимофей почти не пьянеет. Как тебя зовут?
— Зоя.
— Нафиг. Будешь… Скажем, Флора. Поняла?
Зоя кивнула, тяжело вздохнув. Всунула ноги в туфли. Милена легонько обняла её за плечи:
— Слушай, удержишь и заинтересуешь этого клиента — получишь не тридцать процентов, как девки, а сорок! Договорились?
— Я постараюсь, — промямлила Зоя. Толку говорить про проценты, если она даже цен не знает. Может, там бутылка сто рублей…
— Ну, милая, с богом. Пошли.
И они пошли. Ну как пошли… Милена, как всегда, ровно и прямо, а Зоя пошкандыбала на каблучищах, стараясь выполнять совет администратора — от бедра и всей стопой сразу. Чувствовала она себя, честно говоря, отвратительно. Коротенькое платьишко, высоченные туфли, вид дурацкий… Если этот неизвестный Тимофей клюнет на такую гусыню, наверное, произойдёт конец света сразу же и бесповоротно. Вселенский потоп обрушится на Питер, всех поглотит море…
Дверь в курилку открылась с тихим скрипом. Милена вошла первой, радостно — немного даже слишком радостно — провозгласила:
— Тимофей, позволь представить тебе Флору!
Зоя бочком протиснулась в комнатку. Два красных плюшевых диванчика под светом сиреневых бра казались лиловыми. Стол, который он спешно протёрла полтора часа назад, уже блестел кругами от бокала. Бокал, на два пальца наполненный тёмно-янтарной жидкостью, был в руке молодого мужчины, развалившегося на диване и глазевшего на Зою. Она застыла, не зная, что делать и как себя вести. Милена незаметно подтолкнула её к диванчику и спросила у Тимофея: