Инспектора раздражала эта визитерша — такая молодая, а цепкая, своего не упустит, «Надо бы поинтересоваться, что за птаха ее отец, — подумал инспектор. — Почему это он так внезапно исчез из города накануне войны?» Но в уголке заявления Менжерес стояла резолюция руководства жилотдела: «Решить положительно», — и служащий махнул рукой.
А Ива прошла по всем квартирам, отыскала часть мебели — дорогой старинной работы. Велела дворнику все это снести в свои комнаты. Когда новые владельцы пробовали возражать, спокойно и холодно говорила: «Это мое. Скажите спасибо, что не требую платы за пользование». — «Да зачем вам столько мебели? — удивлялись соседи. — Не квартира, а склад…»
Но Ива знала, что делала: большую часть собранного имущества она продала, оставила себе только самое необходимое и ценное. Эту торговую операцию помог ей осуществить Стефан, заработавший неплохие комиссионные. На вырученные деньги — сумму немалую — она могла безбедно жить какое-то время. Жильцы особняка изворотливость ее оценили, но невзлюбили крепко и за глаза называли не иначе как мегерой. Слово было для большинства непонятное и оттого казалось еще более обидным: «Вон наша мегера пошла…»
Двое мужчин долго присматривались, будто принюхивались, к особняку, постояли у каменных львов. В пасти одного из чудищ торчала еловая веточка.
— Все в порядке, — сказал высокий. — Можно идти.
Это был Северин. Второй — Кругляк — молча зашагал по аллее. Солидное, но недорогое полупальто, перешитое из офицерской шинели, полевая сумка в руках придавали ему сходство с районным служащим средней руки, приехавшим в большой город по делам. Тогда так одевались многие, подгоняя военную одежду к мирному времени. Привезенные с фронтов полевые сумки на несколько лет заменили портфели.
— По лестнице на второй этаж, первая дверь направо, — напомнил Северин.
— Знаю…
Северин еще раньше познакомил Кругляка с детальной схемой дома. Они вошли в парадное, поднялись по скрипучим деревянным ступеням. Остановились у двери, прислушались. Оксана им открыла сразу же, как только Северин трижды, с интервалами, постучал. Ни о чем не спрашивая, она посторонилась, впуская гостей.
— Ива скоро придет, — сказала предупредительно, — задержалась в институте.
— Подождем. — Кругляк и Северин прошли во вторую комнату, чуть поменьше первой.
— Как она тебе? — спросил Кругляк.
— Гарна дивчина, пане Кругляк. — Оксана отвечала торопливо, чуть заискивающе.
— Гарна — это эмоции. А конкретно?
— Не эмоции. Вы же знаете, я на весь мир смотрю вашими глазами. Гарна значит не болтливая, в чужие дела не лезет и про свои не рассказывает. Держится уверенно и себе цену знает. Красотой тоже доля не обидела. Хочу вас предупредить — Ива человек со странностями.
— Что это значит?
— А то, что характер у нее очень неуравновешенный. Вспыхивает, как свечка. И тогда способна на все.
— Посмотрим, — протянул неопределенно Кругляк.
Он бесцеремонно оглядывал комнату. Цепкий взгляд привычно фиксировал детали. Широкая кровать, шкаф, пианино, туалетный столик, стеллаж для книг — все добротное, из карельской березы, украшенное изящными золочеными вензелями: сплелись в причудливом рисунке инициалы отца Ивы — «К», «Л», «М». У письменного стола пристроилось мягкое кожаное кресло — в таких сиживали в давние времена солидные дельцы. На полу и над кроватью — ковры. Северин открыл шкаф, он был битком набит одеждой. На стенах висело несколько гравюр — таких, которые лет тридцать назад еще можно было приобрести в антикварных магазинах. Правда, и обивка мебели, и ковры, и позолота уже потеряли былой нарядный блеск, поизносились и обтерлись, но все в этой комнате свидетельствовало, что хозяйка не привыкла к бедности, умеет удобно устраиваться в жизни. Кругляку почему-то припомнилось собственное детство: в квартире его отца, солидного торговца галантерейными товарами, все было так же добротно.
В Ивиной комнате одна деталь резко выбивалась из общего интерьера. Над кроватью висела простенькая, видавшая виды двустволка.
— Богато живет твоя хозяюшка, — подвел итоги осмотра Кругляк. И кивнул на двустволку: — Ее?
— Да. Кое-что из имущества привезла с собой, кое-что собрала по всему особняку. Думаю, отец ее успел припрятать перед отъездом самое ценное, а она знает где. Рассказывает, что раньше жили на широкую ногу, а это все, — Оксана повела рукой вокруг, — называет осколками прошлого.