- Кто еще будет знать об этом? – беспокойно спросил герцог Карл.
- Двое. Я и Анкастрем. Но я лишь укажу ему, где и когда найти цель. Откуда ему знать, что наши интересы совпадают? Он исполнит свою месть. А после свершившегося Анкастрем будет быстро приговорен к смерти и обезглавлен. Я надеюсь, что вы, ваше высочество, который сразу становиться регентом при малолетнем кронпринце, поспособствуете в этом. – Пеклин решил не посвящать герцога в тонкости всего задуманного. Не рассказывать, что он давно уже выбрал и готовил Анкастрема к роли палача и жертвы одновременно при исполнении приговора, который королю вынесло общество свободных каменщиков, хоть герцог Карл и являлся главой масонов.
- Значит, я стану регентом… - задумчиво и несколько разочарованно произнес герцог.
- А вы хотели сразу королем? – озадаченно спросил его Пеклин.
- Нет, я не об этом… - также отвлеченно отвечал ему Карл. – Я думаю… о том, кому перепоручить всю полноту власти. – Герцог был по натуре ленив, слаб и податлив.
- Я думаю, - кашлянув, чтоб привлечь внимание брата короля, сказал генерал, - можно будет отозвать из Рима Рейтерхольма.
- Да! Вы правы. – Оживился герцог. – Рейтерхольм пострадал незаслуженно. Я пытался тогда отговорить брата от его высылки, но Густав был непреклонен. Он не мог простить бедняге, что королева затащила Рейтерхольма в свою пустующую много лет спальню, где и наставила рога моему венценосному брату. А что оставалось делать бедной Софии-Магдалене всю жизнь обделенной мужским вниманием со стороны короля? Я помню, они потратили целых три года, чтобы с грехом пополам зачать здравствующего ныне кронпринца. Ха-ха-ха. А после того, как наш Густав встретил прекрасную Шарлотту де Риез, он навсегда, по-моему, забыл дорогу в супружескую спальню, предпочитая развлечения на стороне. Ха-ха-ха. – Карл заливался смехом, радуясь, что неприятный для него разговор заканчивается на такой веселой ноте.
Пеклин тоже остался доволен. Согласие герцога Карла на соучастие в покушении на короля было получено.
16 марта 1792 года на маскараде Анкастрем стрелял в упор в короля. Стединк был потрясен случившимся:
- Моя боль, моя тревога, мое замешательство не поддается описанию! – признавался он Фредерике. – Ему удалось выйти из стольких бесчисленных передряг, но не избежать измены! И от кого? От шведа, которому следовало поклоняться своему королю! – В глубине души Стединк понимал, что это закономерный конец Густава, ведь он сам говорил: «Жизнь это подмостки сцены!». Король всю жизнь играл в Цезаря, и умер, как он, сраженный своим же дворянином. Но это не уменьшало скорби Стединка.
Эпилог.
Череда смертей открытых кончиной Потемкина продолжалась. Вслед за светлейшим, в феврале 1792 умер император Австрии Леопольд II. За ним пришла очередь Густава III. Во Франции монархия разбилась вдребезги. Людовик XVI был казнен в январе 1793 года, а прекрасная головка Марии-Антуанетты скатилась под ножом гильотины в октябре того же года.
Европа жила в преддверии нового политического землетрясения, кульминацией которого станут наполеоновские войны. Россия победила в тяжелой войне и расширилась за счет Турции. Польша окончательно разваливалась и ей предстояло быть поделенной между Пруссией, Австрией и Россией.
В Швецию ворвался ветер нового времени. Густав умер, как и хотел – на сцене, но еще почти два десятилетия страну шатало, а отношения с Россией все осложнялись и ухудшались. Вместе со смертью короля изменилась и Швеция. Исчезли остатки последнего величия. Сначала, до совершеннолетия сын Густава – Густава IV Адольфа правили временщики, но оказалось, что и новый король вступив на престол, показал всем, что он унаследовал от своего отца многое, чего не следовало – впечатлительность и упрямство, возбудимость и вспыльчивость, доходящие до бешенства, и самое главное, что в основном, по пустякам; склонность к позерству и податливость к уговорам, но, опять, главное - это страсть к интригам. Со смертью Густава шведская интрига не закончилась. Ей оставалось жить еще до 1809 года и она привела к низложению Густава IV Адольфа. И это закономерно. Ибо прав бы Бомарше: «Интрига рано или поздно губит того, кто ее начал». Но об этом будет другая история.