Буллингер. Мне сдается, что твое свидетельство об идиотизме - липа; но я, так и быть, посмотрю на это сквозь пальцы, во-первых, потому, что Бретшнейдер - вонючка, а во-вторых, если ты добудешь собачку в презент моей жене, ты преступный тип!
Швейк. Господин шарфюрер, прошу разрешения, мне нужно кое-что сказать, свидетельство у меня подлинное, но у меня есть и торговля собаками. Как говаривал один трактирщик из Будейовиц: "У меня падучая, но у меня еще и рак". Таким способом он пытался скрыть, что обанкротился. Как говорится, беда никогда не приходит одна.
Голос. Опергруппа. Лавочница Моудра продолжает утверждать, что не нарушила приказа открывать лавки не ранее девяти часов утра, так как открыла свою лавочку только в десять часов утра.
Буллингер. На пару месяцев в карцер старую лгунью за недонарушение постановлений! (Вошедшему эсэсовцу, указав на Швейка.) Впредь до дальнейших распоряжений - освободить!
Швейк. Прежде чем я окончательно уйду, я хотел бы еще замолвить словечко за одного господина, он там ждет среди арестованных, не надо его сажать вместе с прочими, ему это неприятно, вдруг на него падет тень, потому что он сидит с нами, политическими, на одной скамье. Он угодил сюда только всего-навсего за грабеж и мокрое дело.
Буллингер (рычит). Вон отсюда!
Швейк (стоя навытяжку). Слушаюсь! Шпица я приволоку, как только его раздобуду. С добрым утречком! (Уходит с эсэсовцем.)
ИНТЕРМЕДИЯ В НИЗШИХ СФЕРАХ
Швейк и эсэсовец Мюллер-второй разговаривают по дороге из гестапо в
трактир "У чаши".
Швейк. Если я пани Копецку попрошу, она это для вас сделает. Меня радует, что вы подтвердили, что фюрер не распутничает, а бережет свои силы для высоких государственных дел. И даже спиртного не употребляет. Все, что он натворил, он натворил, так сказать, в трезвом уме, но не всякий решился бы повторить все это вслед за ним. И то, что он ничего не ест, кроме как немного овощей и мучного, это тоже очень кстати. В войну и так всего не хватает, а тут все же одним едоком меньше. Я знал одного крестьянина в Моравии, он страдал несварением желудка, и у него не было аппетита. Работники у него совсем отощали, об этом шли толки по всей деревне, а он знай себе ходил и повторял лишь одно: "Мои работники жрут все то же, что я". Пьянство, конечно, порок, с этим я согласен. К примеру, торговец кожей Будова хотел было обмануть своего брата, а затем, будучи под мухарем, расписался, что уступает свою долю наследства брату, вместо того чтобы сделать наоборот. Во всем есть две стороны, и от распутства ему незачем было отказываться. Будь на это моя воля, я бы этого ни от кого не требовал.
III
В трактире "У чаши" Балоун ждет обещанного обеда. Двое других посетителей играют в шашки, толстая лавочница смакует сливовицу, пан и Копецка вышивает.
Балоун. Уже десять минут первого, а Прохазки все нет и нет. Так я и знал.
Копецка. Дайте срок. Самые скорые не всегда самые лучшие. Нужно выбрать золотую середину - ни поспешности, ни лишней потери времени. Вы знаете песню "О ветерке". (Поет.)
ПЕСНЯ О ВЕТЕРКЕ
Сюда, любезный, заходи,
Я рада от души,
Я припаду к твоей груди,
Но только не спеши.
Созреют сливы под осень,
Тогда и снимай их, дружок,
Им вихрь ошалелый несносен,
Им легкий милей ветерок.
Оставь хоть веточку одну,
Срезая с веток сливы,
И, должное отдав вину,
Целуй неторопливо.
Созреют сливы под осень,
Тогда и снимай их, дружок,
Им вихрь ошалелый несносен,
Им легкий милей ветерок.
Неощутимый ветерок,
Ему всем сердцем внемлю,
А сливы - прыг, а сливы - скок,
Попадали на землю!
Балоун (в беспокойстве направляется к игрокам в шашки). У вас прекрасное положение. Не интересуются ли господа почтовыми открытками? Я служу у фотографа, мы поставляем интимные открытки, серию "Виды немецких городов".
Первый посетитель. Немецкими городами не интересуюсь.
Балоун. Тогда вам понравится наша серия. (Показывает им открытки украдкой, как демонстрируют обычно порнографию.) Вот это Кельн.
Первый посетитель. Жуткий вид. Эту я возьму. Кратер, да и только.
Балоун. Полкроны. Но только показывайте их осторожненько. Были уже случаи, когда людей, которые их показывали, задерживали полицейские патрули, они-то думали, что это клубничка, и хотели ее конфисковать! Первый посетитель. Вот очень удачная подпись: "Гитлер - один из величайших архитекторов всех времен и народов". А над ней - Бремен в виде кучи щебня.
Балоун. Одному немецкому унтеру я сбыл целых две дюжины. Он ухмылялся, когда их разглядывал, вот что мне понравилось. Я ему назначил встречу в сквере у Гавличка и держал нож в кармане раскрытым, на случай если этот унтер - фальшивая монета. Но он оказался без подделки.