Шёпот Зуверфов(СИ)

-- Иногда кажется, что лучше мне встать где-нибудь в поле и пустить корни. Всё полезней будет, -- проговорил Атлас.

-- Не выйдет. В тебе не так уж много от сономитов, не забывай.

-- Как твои дела? -- сменил тему Рензо.

-- О чём ты?

-- Торговля идёт? Статы превращаются в миллионы, а потом в миллиарды?

-- Будто бы упрекаешь меня, -- хмыкнула Омала, -- зря.

-- И не думал. Каждый ищет себя сам. Ты нашла, я рад. Правда я и не помню, чтобы ты сомневалась. С первого дня ты знала, что станешь великой для своего народа.

-- Чушь! -- громко заявила Пандерибе. -- Я ничего не знала, и знать не могла! Так вышло, и всё тут! Случайность, превратившаяся в удачное стечение обстоятельств. Отрадно, что в трудный момент рядом нашёлся друг. Я ценю это.

-- Я был чересчур молод и убивал по приказу, не задумываясь. Оберегал тебя за вознаграждение. Вряд ли это можно назвать дружбой.

-- Из подобных союзов и вытекает истинная привязанность, -- протянула Омала каждое слово, будто пробовала его на вкус и, убедившись в годности, оставляла в воздухе.

-- Выходит, забота о калеке -- это что-то вроде благодарности? -- предположил Атлас.

-- Пусть будет так, если желаешь.

Они ненадолго замолчали. Разговоры о прошлом в каждом пробудили воспоминания. Атлас постарался прогнать их, вспомнил о бутылке под матрасом и ему полегчало.

-- Что творится в Илейе на самом деле, Омала? -- спросил Рензо и пожалел. Нельзя задавать настолько глупые вопросы тому, кто приютил тебя, согрел, вытянул с того света и меньше всего желает говорить о дипломатии и грязных политических играх вне своего офиса.

-- Правда, интересно?

-- Забудь. Я не хотел, -- попытался замяться Рензо.

-- Трезубец готовится к войне, -- твёрдо заговорила Омала, -- наращивает военный потенциал, практикуя новые "игрушки" на мирном населении. Мы перестали торговать с Маникуром и рядом других мелких портов. Поверь, ныне с Зен-Боримом договориться проще, чем с Трезубцем и его новыми хозяевами.

-- Давай не будем, я не настаиваю. Потолкуем о чём-нибудь другом?

Атлас выбрал неудачную, "больную" не только для себя тему и старался исправить положение.

-- Всюду муштра и досмотры, -- продолжала Омала, -- илейский народ в недоумении. Некогда мудрая и дальновидная политика превратилась в угнетение всех и вся. На улицах правят солдафоны и выродки из личной армии Дарвика. Штарбайн перестал поставлять нам тракторы и прочую технику для уборки урожая. Все заводы заняты одним -- клепают танки и бронемашины. С такими темпами в Илейе начнётся голод, и пусть тогда эти болваны в замке хватятся, но будет поздно.

-- Не уверен, что до этого дойдёт. Контроль слишком велик. Не дёрнутся, -- возразил Атлас.

-- Мы теряем отличных партнёров. Из-за Илейи с нами перестали сотрудничать те, кто боится расторжения союза. Треплются, якобы Стердастос снова станет колонией, снова будет пресмыкаться и лизать чей-то зад. На сей раз не сономитов, а самого Трезубца. Черта-с два! -- вскрикнула Омала, -- не позволю!

-- Успокойся, -- примирительно, как можно тише попросил Атлас, -- Детра этого не допустит.

-- Думаешь, Детре есть дело до нас, Илейи и всего того, что происходит на материке? -- приподнявшись на локте, спросила Омала.

-- Убеждён, что они наблюдают. Нравится им происходящее или нет -- только гадать. Однако Стердастос они в обиду не дадут.

-- С чего ты взял?

-- Вы единственные поставщики алмазов, которые Детре нужны до чёртиков. Да и место у Бумеранга удачное, если задумать нападение.

-- Шутишь? -- хмыкнула Омала. -- Илейа никогда не сунется на Детру. Это самоубийство.

-- Мой недуг позволил мне много читать, пялиться в панель и размышлять. А ещё пить и мочиться одновременно, и не быть за это поруганным. Знаешь, будучи пьяным мыслителем с суицидальными наклонностями, медленно осознаёшь, что быть в чём-то уверенным весьма глупо. Категоричность улетучивается, как и все убеждения, которым ты некогда поклялся следовать.

-- От чего ты решил отказаться, Атлас? -- невзирая на шутливый тон собеседника, спросила темнокожая красавица, снова плотно укутавшись в плед.

-- Попав в монастырь Асмиллы, я услышал диковинные вещи. Например, о пророчестве. Оно описано в книге "Сказаний и мудрости Асмиллы". Увесистый такой томик, надо признать. Асмилла предрекла появление некоего создания, которое принесёт гибель Илейи и, быть может, не только ей. И почему-то искала его во снах. Чудные "ободы" пришлись кстати. Короче говоря, я вот всё думаю, а вдруг эта Асмилла права? И нам нужно, в самом деле, ждать большое зло в виде Хсара, которое принесёт страдания? Что скажешь?

-- Если честно, я не верю в богов. Ни в каких, -- ответила Омала, широко зевнув.

-- Когда я умирал, в том лесу, мне явилась прекрасная женщина, светлая, чистая, в голубом одеянии. Ведь именно так и рисуют Асмиллу. Верно, я спятил, но во мне есть убеждение, что тогда я видел пятиликую богиню. Звучит бредово, согласен.

-- Галлюцинации? -- предложила вариант Омала.

-- Слишком часто я погружался в пьянящую дымку и был окутан "едкой радугой", чтобы не почувствовать разницы между воспалением больного сознания и истинным видением, -- процедил сквозь зубы Атлас. Он опрокинул бутылку и допил остатки вина.

-- По-прежнему ищешь мать? -- спросила Омала.

-- Уже не вижу смысла.

-- Нельзя отказываться от своих целей и убеждений, Атлас. Мой брат донёс до меня эту простую мысль. Веришь -- нет, но жить стало проще. Когда прописные истины укладываются в твоей голове в своё время и в правильном месте, а не норовят занять любую свободную полку, их ценность становится как будто осязаемой. Трудно объяснить. Из меня скверный оратор, -- улыбнулась Омала и с теплотой посмотрела на Рензо.

-- Я присягнул Асмилле на алтаре, пообещав не убивать. И я свято верил, что завяну в старости, сдержав клятву. Но, быть может, самоубийство не считается?

Омала соскочила с гамака, прильнула к Атласу, вцепилась своими сильными пальцами в его шею.

-- Только попробуй сотворить что-нибудь подобное, Рензо! -- прошипела Омала. -- И если не выйдет, я распоряжусь, чтобы тебя привязали к конулу и волокли до самого южного пика Бумеранга. Понял меня?

Атлас кивнул, Омала убрала руки с горла.

-- Прости, -- слегка осипшим голосом сказал Рензо.

-- Обещаю, я помогу тебе восстановиться, стать прежним, -- проговорила Омала и вернулась под тёплый шерстяной плед.

-- И на ноги поставишь?

Омала не ответила.

-- И снова прости.

-- Ничего, я понимаю. Не бери в голову.

-- Счастливых снов, несравненная Омала. И спасибо за сэндвичи.

Пришли злые морозы, и в стенах Нуттглехарта стало невыносимо холодно. Под землёй жилось комфортнее, тамошняя температура была постоянной, изредка колеблясь на один-два градуса. Поначалу Джулия верила, что за ней придут и вызволят, будто какую-нибудь княжну, заключённую в пещере страшного зверя. Со временем эта надежда угасала, боли становились невыносимыми, а скудные получасовые терапии с телепанелью проводились только для отчётности. Ей никто не желал помочь кроме доброго приятеля Алана, который на свой страх и риск проникал в запрещённый большинству персонала Третий Сектор и украдкой недолго говорил с Джулией. Зачем рисковал, он и сам не мог бы ответить. Просто ему нравилась эта девушка, с ней он чувствовал себя полноценным.

-- Алан, поможешь мне? -- как-то спросила Джулия у Алана, когда он в очередной раз пришёл к её камере, прихватив с собой пачку гигиенических салфеток, ножницы и упаковку сладкой пастилы.

-- Всё, что угодно, -- Алан приготовился к любой просьбе, он был готов на всё.

-- Наверху сейчас холодно?

Алан кивнул.

-- И все крысы, мыши и прочая живность, что рыскает по закромам, теперь, наверно, надоедает кочегару?

-- Точно. Он ловит их. И сажает в клетку, чтобы подкармливать собак на псарне и котов. У него есть белки, крысы, даже енот однажды забрался и целый месяц жрал крупу.

-- Чудесно, -- просияла Джулия, -- принесёшь мне парочку живых грызунов?

-- Тебе зачем? -- насупился Алан, и его лоб взрыли морщины.

-- Не могу пока сказать. Но очень надо. Очень, милый Алан, -- Джулия просунула руку в боковое окошко, вытянув её насколько возможно, и коснулась лица парнишки.