Вспыхнул обжигающий свет, заградительное стекло испарилось, и коридор потух. Наступила кромешная тьма, в которой не было ничего кроме липкого страха. Джулия шагнула вперёд. Тусклый фонарь меркнул, подсветив озлобленные морды ревущих тварей -- пациенты Третьего Сектора. Люди, превращённые в монстров. Сердце Джулии заколотилось, она наощупь добралась до койки, вынула спрятанные ножницы и вжалась в самый дальний угол. Приближалось множество шагов, тяжёлых, уверенных и слишком частых, будто семенил ребёнок. Кто-то подобрался совсем близко и прошмыгнул мимо камеры Джулии. Она не разглядела его, но услышала и почувствовала лёгкое волнение воздуха. Сверкнуло красным, уведомляя о первой жертве. Джулия сжала ножницы и старалась не дышать. Никто не должен почувствовать её присутствие. Отличная тактика, решила Джулия. Снова промчалась чья-то тучная мерзопакостная туша. В ноздри ударило смрадом, подступила пустая тошнота. Джулия стала привыкать к темноте, ей показалось, что она уже разбирает контуры своей камеры, видит коридор и даже очертания ТВ-панели. Вдалеке раздались крики, визг и остервенелый хохот. Но второй сигнал медлил. Грузное, хриплое дыхание. Джулия вперилась в темноту и разобрала высоченную сутулую фигуру с длинными волосами. Он или она медлило, стояло на месте, будто почуяло добычу.
-- Хде ты? -- прохрипело ОНО. -- Кыс, кыс, кыс.
Второй сигнал загорелся ярко и абсолютно не вовремя. Взгляды Джулии и космача встретились, и на его изуродованном кривом лице проступило бешеное желание, почти страсть -- страсть разрывать, кромсать, калечить. Красный потух, но сутулый урод уже знал, куда двигаться. С кряхтением и всхлипами он переносил ногу за ногой, тяжело ступая по кафельному полу. Джулия вжалась в холодный кирпич и выставила ножницы вперёд. "Успокойся, возьми себя в руки, -- мысленно шептала Фокстрот, - ты убивала. И людей, и мышей. Ты сможешь! Справишься!". Косматый махнул своей лапой где-то в паре сантиметров от носа Джулии. Вдруг неожиданная сила толкнула её, будто разом выплеснули бочку адреналина. Темноты не стало. Джулия видела, как днём, будто в солнечных лучах или при ярком свете прожектора. Она не могла объяснить, что случилось с её глазами, но времени на размышления не оставалось. Всё потом. Рука со сжатыми ножницами твёрдо устремилась вверх, остриём лезвия в горло космача. Ножницы вонзились в его кожу, с натиском прошли дальше, врезавшись в глотку, язык, горло. Урод заревел, попятился и, рухнув на пол, ухватился за шею, пытаясь остановить хлеставшую кровь. Джулия вскочила, сиганула к орущему и, усевшись на него верхом, принялась яростно молотить костяшками кулаков по его страшной кривой морде. После очередного удара она вытянула окровавленные ножницы и всадила их в один, а затем и в другой глаз космача. Загорелся третий, последний сигнал, -- на сегодня "Большой бой" завершился. Отовсюду заструился зелёный газ, застав Джулию на обмякшей туше. Только тени не дремали. Они по обыкновению набросились на новое подношение, заглядывая во все уголки мясистого тела и слизывая частички уходящей жизненной силы. Зуверф куражился, впитывая дрянной материал, наполненный безумством и отчаянием. Частичку перенятого Зуверфы всегда отдают носителю. И с годами каждая малая толика капает на дно души, стекая впоследствии в огромный, бездонный океан, порождающий истинное чудовище.
Проснувшись, Джулия испытывала удовлетворение. Абсолютно голая, но накрытая тонкой простынёй. Рядом комплект свежего белья. В камере чисто, свежо и немного воняет хлоркой. На тумбе стоит поднос, а на нём суп, пюре с мясом курицы и стакан с тёмно-алой жидкостью. Принюхавшись, Джулия опознала вишнёвый компот. Умяв еду, Фокстрот взяла минутку на размышления. Она проигрывала в голове всевозможные варианты, вертела их, рассматривая с разных сторон, пытаясь понять, что происходит с ней, с её телом, и как быть с оставшимися шестью схватками. Джулия понимала, что вся её жизнь встала с ног на голову сразу после злосчастного похищения и кошмарного ритуала. Сейчас, вспоминая подробности, Джулия не была уверена, что ей это всё не причудилось. Быть может, именно поэтому она прозябает в Нуттглехарте? И её родной отец запер бедную нерадивую дочь подальше от мира, чтобы только никогда больше её не лицезреть. "Я -- напоминание о маме. Я -- напоминание о смерти", -- прошептала Джулия, вперившись в кирпичный потолок камеры. Отомстить потаскухе Эльверс входило в первоочередные задачи. Но чтобы исполнить задуманное, необходимо уцелеть. Впереди шесть зверских, антиморальных, диких раундов главной битвы её жизни. Но отчего Джулия больше не боялась? Остались азарт и любопытство. В ней зародилась навязчивая уверенность, ведь незримый хранитель оберегает её, пресекая любые угрозы.
Второй "Большой бой" случился ровно через семь дней. Джулия как раз закончила комплекс своих упражнений, протёрла вспотевшее лицо, распустила пучок заметно отросших волос. Свет погас. Джулия на сей раз не забивалась в угол. Абсолютное кошачье зрение пришло само собой, стоило ей только подумать о нём. Ножницы лежали на табурете. Раз персонал не забрал оружие, значит, оно не запрещено и прятать его бессмысленно. Девушка вышла в коридор, осмотрелась -- никого. Прислонившись к гладкой крашеной стене, она, скользя вдоль неё, осторожно удалялась от своей камеры. Первые крики прозвучали минуты через две. Сердце Джулии колотилось, но уже не в страхе, а скорее в предвкушении. Поворот -- коридор закончился. Прямой угол, за которым невесть что. Блеклая чёрно-бело-синяя картинка мутнела, Джулия теряла концентрацию. Собравшись, она вернула картинке чёткость, будто подкрутиа настройки в своей голове. "А вдруг я уже мех?" -- подумала она. По ходу движения ей встречались однообразные пустующие камеры. Джулия невольно вздрогнула, когда увидела на койке старую женщину, которая держала в обеих руках, похожих на фаланги скелета, что-то вроде куклы. Это была фигурка, вырезанная из белого дерева. Джулия разобрала голову и пару рук с ногой. Чего-то этой поделке явно недоставало. Старуха, почти мумия, шаталась из стороны в сторону, будто маятник, и что-то шептала. Слов не разобрать, да и на илейский её речь не походила. Одетая в грязно-зелёные лохмотья, мумия напоминала ведунью, которая вот-вот исполнит заклинание и вызовет призраков. Джулия колебалась, но всё же решила, что первая лампочка зажжётся именно так. Она подошла к старухе и вцепилась ей в шею, тонкую и слабую. Мумия не сопротивлялась. Выронив игрушку, она издала сдавленный хрип, и первый сигнал ознаменовал начало сегодняшних потерь. Тени неохотно занялись первой подачкой. Джулия почти ничего не ощутила, никакого удовлетворения. Она осталась в её камере. Отчего-то ей было тошно. Первый раз после того, как она отобрала жизнь. Быть может, подумала Джулия, потому, что сейчас она находилась в своём уме, пульс был почти ровный, и делала она всё осознанно. В камеру ворвался худощавый низкий парнишка с короткой саперской лопаткой. Его лицо заполнили выпученные, голубые глаза. В них плясало безудержное бешенство. Он принюхался, всмотрелся в темноту, немного вытянул шею, словно какой-нибудь обученный пёс. Потом наугад подкрался к трупу старухи, лежавшему на койке, и слепо вмазал ей остриём лопатки, попав по груди. Джулия подошла сзади, ухватила его за волосы, притянула к себе и резко провела остриём ножниц по горлу. Кровь не хлынула, лишь малость прыснула, заструившись по шее, красной змейкой спускаясь всё ниже. Безумец отпустил черенок и рухнул наземь вслед за ним. По телу Джулии прошла будоражащая дрожь, нахлынуло возбуждение. Теперь она чётко видела мрачные чернила, впивающиеся в его остывающее тело. "Я проклята. Или точно спятила", -- подумала она. Помедлив, Джулия забрала лопату в качестве трофея. Загорелся второй и следом третий яркий красный фонарь. Выпустили газ.