— Это вы про их вожака?
— Ага, — Атлас готов был поклясться, что парень кивнул, — про него самого. Бородатый, волосы длинные, но в таком хвосте, что ли. И сам не стар. Молодой даже. Но в глазах…
Рассказчик замолк. Откашлялся. Наверно, попил воды.
— Что в глазах? — уже спокойно спросила женщина.
— Там тьма. Беспроглядная, жестокая, безразличная ко всему живому. Я никогда не видел настолько самоуверенного и в то же время величественного взгляда. Капитан Моллс спас нас, пустив пулю в свой затылок. И нас пощадили. Признаюсь, я не верил, что доживу тот день.
— И последнее, — она сделала паузу, которой интригуют в моноспектакле, — назовите его имя? Как он назвался?
— Инсар Килоди.
Пауза.
— Благодарю нашего инкогнито за ценнейшую информацию из первых уст. Итоги. Уважаемые слушатели независимых государств и дальних уголков нашего мира. Напоминаю, с вами болтает ваша горячо любимая «Марта», у которой для вас всегда есть горяченькое. Но сегодня — просто бифштекс, сенсация! Парень, ты — герой! Что мы имеем? В преддверие Ночи Обновлённого Цикла в Котлован входит спецназ, чтобы свергнуть самоуправство. Солдатики получают ответ — их расстреливают как скот. И даже новомодная техника тут не спасает! Вот это да! И кем же оказывается тот самый таинственный террорист? Убийца Фрая, сподвижник Заволло и последний негодяй — Инсар Килоди! Поворот круче любого лихого детектива, ребятки! Но что заявляет официальная власть после трагической гибели сотен элитных бойцов? И к тому же легендарного капитана Моллса? Мол, операция по урегулированию сепаратисткой деятельности осложнилась и пошла не по плану. Хах! Чудики! Да ваши разборки слышала половина Трезубца! И дым из «котла» валил ещё несколько дней! Но самое удивительное мы наблюдаем дальше! Спустя пару недель, в Котлован отправляется гуманитарная помощь, восстановительная техника. И к сезону цветения все трезубчане имеют странного соседа — наглухо закрытый вновь отстроенный город, в котором творится чёрт знает что! Объясните мне теперь, люди мира, что происходит с Илейей? И не пора бы мудрой Детре навести визит к своим младшим братьям?! С вами была «Марта». Услышимся, ребятки всего мира!»
Программу продолжил блок рекламы, и Рензо выключил приёмник. На него накатила усталость, отбиваться не он стал и уснул. Проспал полчаса или час, точно не понял. Но голова гудела, а солнце находилось примерно на том же месте. В его хижину наведался Алан.
— Beyona! — вошёл он и поздоровался.
— Салют. Как твоя бабка?
— Жива и ладно.
— И не говори, — буркнул Рензо и попросил Алана вынуть из-под матраса очередную бутылку гадкого пойла.
— Картины любишь? Я подарю тебе одну. Говорят, ты жил в храме.
— Точно. Жил.
— У меня есть храм. Его рисовала прекрасная девушка.
— Ну, раз прекрасная, то тащи, — кивнул Атлас, откупорил бутылку и сделал долгий глоток.
— Сейчас принесу, — сказал Алан и вышел из хижины.
Рензо успел уже позабыть о его обещании и всецело погрузился в свои мрачные размышления. Наконец Алан появился. В его руках был небольшой холст, вставленный в самодельную деревянную раму.
— Гляди. Она рисовала его по памяти. Красиво, да?
Атлас замер и чуть было не выпустил бутылку из внезапно ослабевших пальцев. Картина темноватая и не слишком аккуратная палитра красок, техника страдала, но Рензо ничего в этом не смыслил. Его поразило другое. Ракурс. Тот самый угол, то самое время года. И, чёрт возьми, это могла быть кисть уймы недоделанных художников, которые часами вырисовывают всем знакомый пейзаж — монастырь Асмиллы, списанный в высоты цветочного холма. Да он сам фотографировал это место сто тысяч раз. Но единственная незначительная деталь делала это полотно особенным, судьбоносным для него. Река. И рыба. Много рыбы. Мигрирующие в низовья реки косяки стерляди, белуги и осётра. Настолько мимолётное движение нельзя придумать, только запомнить.
— Алан, парень, ответь мне, кто написал эту картину?
— Прекрасная девушка, — расплылся в улыбке темнокожий парнишка.
— Имя! — взвыл Атлас. — Скажи мне, как её зовут! Быстро! Не молчи, иначе я придушу тебя!
— Не помню, я совсем ничего не помню! Не бейте меня! она красивая! Светлая! Не помню! — сдался напуганный Алан и вжал голову в плечи как пресноводный краб.
Атлас завалился на спину и зарыдал. Он не мог остановить слёз — они непослушным ручьём стекали по его бархатной смуглой коже, застревали в древесной бороде. Он закрыл лицо руками и продолжал плакать. Его грудь вздымалась с каждым всхлипом. Эмоциональный взрыв, встряска памяти, прикосновение к мечте, которая казалась навсегда потерянной. Рензо плакал, а Алан смотрел на него, не смея уйти или заговорить. Он не сомневался, что полотно писала Джулия.