— За тобой охота, — продолжал карлик, — и лучшее не греметь? Правильно?!
Инсар поставил орудие на пол и потребовал объяснений.
— Я — Измир-Ко-Нашах-Фа-Йелландул, — протараторил гибриоид. — Ты звать просто Из. И я уйти из бъёрза ради ты.
— В каком смысле?
Килоди недоумевал и с трудом вникал в корявую речь карлика.
— Мы хотеть возвращать балай-де-утран в дом. Ты — балай-де-утран. Ты — познать сущность. Ты — знать оттум! Дух Хсара в тебе. Мы — гибриоид склонился перед Инсаром, — Хсару. Мы едины.
Инсар глубоко вздохнул и, выдохнув, почуял тревогу. Исходившая извне, она нарастала с каждым ударом сердца, будто кто-то катит огромный валун по каменистой мостовой. На улице закричали, рыжий кот запрыгнул в окно и вперился своими круглыми глазищами в Инсара. Не имея говорить, он всё же предупредил Инсара — за ним пришли, дозорные наводнили улочки «котла» и переворачивали всё вверх дном. Артук им не препятствовал. Дозорные пришли за убийцей, а, значит, Шараму они не помеха.
— Текать! Текать! — прокричал Измир.
Килоди схватил дорожную сумку, накидал туда нужной одежды, добавил нож, полотенце и узкий пластмассовый флакон — свернутую записную книжку. Проверил статусную карту — на месте. Но она ему вряд ли понадобится. Все статусные единицы почти точно списаны со счёта, как и очки кармы. Инсар стал изгоем. Впрочем, пожалуй, он был им с самого детства, сразу же после жуткой гибели Иншара.
— Хватать манатки! — снова суетился Измир.
Килоди бросил взгляд на залитый солнцем уголок Котлована — дозорные уже подошли к его дому и поднимались по лестнице. Инсар выбросил сумку в раскрытые ставни. Самому прыгать в окно не хотелось. Несмотря на высоту каких-то десяти метров, он мог подвернуть ногу, и бегство тут же потеряло бы смысл. Дверь уже ломали. Хлипкая и рассохшаяся, она не представляла серьёзной преграды.
Карлик подбежал к окну, прыгнул в него, упорхнул куда-то ввысь и спустя мгновенье опустил свою уродливую жёлто-коричневую лапу откуда-то сверху:
— Текай сюды!
Инсар подбежал к заветному выходу, схватился за руку Измира и поплыл вверх. Невероятная сила потянула его за собой, протащила несколько этажей и выбросила на крышу пятиэтажной постройки, где местная детвора играла в мяч. Килоди посмотрел на Измира с нескрываемой заинтересованностью. Гибриоид тяжело дышал и положил лапу на грудь.
— Думать, господин, ловко без второй лапы? — жадно проглатывая воздух, проговорил карлик, — не, не, не.
Восстановив дыхание, Измир и Килоди продолжили бегство, удирая от дозорных Трезубца по крышам Котлована.
Ветер поднялся что надо, небо затянули хмурые, набухшие тучи, сверкало и гремело. Надвигался ливень, которого ждали с прошлой недели. В замке на горе, в самой высокой башне Трезубца, рыдала совсем юная и хрупкая девочка. Недавно ей исполнилось пятнадцать. Её нежное красивое личико, написанное заботливой кистью природы, было испуганным и заплаканным. Светлые волосы убраны в аккуратный пучок. Лёжа в своей постели, она крепко сжимала себя за колени, свернувшись клубком. Кто-то постучал, но не решался войти без приглашения. После двадцать четвёртого удара костяшек о деревянную дверь принцесса сдалась и выкрикнула: «Войдите!».
— Прости, я не хотела мешать.
Это была Джулия, не накрашенная, одетая в свой привычный наряд — джинсы, пуловер и кожаную куртку. На ногах блестели начищенные кожаные ботинки.
— Ничего. Я не занята. Просто плачу, — промямлила девочка и привстала на кровати, утирая слёзы.
В приоткрытую дверь вбежал здоровенный бинтуронг, высоченный, с пушистым хвостом и широкой мордой. Он оставил Джулию без внимания и, взобравшись на кровать, уткнулся своим чёрным носом в плечо девочки. Она всхлипнула, но уже не так горестно и погладила питомца.
— Пойдёшь с нами? — спросила Джулия, присев на край постели.
— С кем?
— Его зовут Атлас, он хороший человек. Если бы не он, могла случиться ещё большая беда.
Джулия коснулась животного, но тот сразу же зарычал.
— Пудинг не любит, когда его касается кто-то чужой, — подхватив настроение любимца, объяснила маленькая принцесса.
— Чужой, — многозначительно проговорила Фокстрот, но решила не продолжать.
— Говорят, папа не станет прежним, даже если его удастся спасти, — серьёзно проговорила девочка.
— Если ты спрашиваешь, то я понятия не имею. Но очень надеюсь, что все страшные прогнозы не сбудутся. А в остальном я знаю не больше твоего. К нему в палату не пускают никого, даже самых близких.