Факелы потухли, огонь сорвался с привязи и набросился на свои жертвы. Люди запылали, поглощаемые безжалостной стихией. Поднялся чёрный, ядовитый дым, который собрался в большое облако под сенью древних деревьев. Крики и стоны расщепляли пустоту, занимая собой всё пространство мрачной чащи. Густое облако, походившее теперь на тучу, приняло обличие, разверзло свои белые очи и воззрилось на ту единственную, кого не коснулся карающий костёр. Джулия рыдала, укрывала залитое слезами лицо тонкими, хрупкими ладошками, но она не могла встать и убежать. Здесь, под землёй, в катакомбах разрушенного замка, она потеряла контроль над своим телом, оно стало непослушным и словно чужим. Два безликих гибриоида восседали напротив, предварительно устроив небольшой костерок из сухих листьев и хвороста. Отблески пламени заботливо облизывали их накидки. Карлики любовались корчащейся от бессилия Джулией. Им нравилось её обнажённое, несравненно прекрасное тело. Выросшая туча моргнула и устремилась вниз к Джулии. Девушка визжала, срывая голос. Она могла бы лишиться рассудка или впасть в забытье, но что-то ей мешало, кто-то её сдерживал: безликие гибриоиды. Сизое облако ворвалось в развалины подземных чертогов, пробежалось по его пустым залам, облизало своим едким существом все руины и застыло перед заплаканным личиком перепуганной Джулии.
— Балай-да-утран примет щедрый дар, — раскатилось глухим эхом по залам забытого форта.
— Поднимется Первый Последователь Хсара, — прогремело второе эхо. Говорили безликие.
«Дик ан амона Хсар. Бойа кан адаорин ароле. Биини фи омо лори ёкун вон йейин», — наспех прошептало облако и вонзилось в гортань Джулии. Оно проникало всё глубже и глубже, пронизывая тело Джули насквозь. Всё её нутро обжигало нестерпимым пламенем. Органы спутались, стянутые тугим узлом, и собрались вырваться наружу, сдерживаемые лишь тонкой кожной оболочкой. В ушах нарастал интенсивный гул, будто перед носом пронеслась эскадра истребителей. Подступала вселенская тошнота, начались конвульсии, руки и ноги колотили по сырому камню. Джулия извивалась с одного бока на другой, отбивая себе всё живое, рассаживая колени и локти в кровь.
— Тише, балай-да-савфан, — примирительно попросил карлик высоким, несвойственным монстру голосом, — храни свой оттум.
Джулия застыла, когда туча скрылась в бездонных недрах её плоти. Она замерла, выгнулась и обмякла, потеряв связь с реальностью. Гибриоиды поднялись с холодного камня, подобрали плотный шерстяной свёрток, лежавший рядом, расправили его. Подошли к Джулии и заботливо укутали в шерстяное полотно. Она дышала, громко и ровно. Так спят больные после действия жара. Карлики с лёгкостью подняли её, взяв за плечи и ноги, и отнесли в расщелину, образовавшуюся после очередного проседания почвы. Осторожно уложив её в яму, гибриоиды ушли. Их балай-да-савфан больше никто не тронет. И она увидит только прекрасные сны.
Часть 2
Глава 8
В квадратное белое помещение вкатили огромную медицинскую тележку, напичканную электроникой. На каталке покоился Самюэль Фрай. В его тело врезались мириады проводов, подсоединённых к автономной системе жизнеобеспечения. Кожа Фрая побледнела, он походил на труп. В центре квадратной стерильной комнаты стоял прямоугольный футуристический гроб. Прозрачная крышка зависла над ним в паре метров. Прямоугольный короб, такой же белый и стерильный, как вся палата, предназначался для сеансов ЙЕФ-терапии. Больного аккуратно переложили внутрь машины, прозрачная крышка поплыла вниз. За процедурой наблюдали. Министр здравоохранения, врачи и некоторые политики. Фрая переподключили к аппарату, теперь дыхание Лидера зависело от действий машины и от результатов суровой, но необходимой терапии. Заработали механизмы, прямоугольник слегка накренился так, чтобы зрители за стеклом могли видеть безжизненное лицо Фрая. Спустя минуту в коробе что-то заурчало, затрещало, будто включили копировальный аппарат. За стеклом пронеслось несколько ярких вспышек. Свет был прозрачным, ослепляющим. Чиновники замерли. На мониторах врачей, курирующих процесс облучения, изменились показатели. Участилось сердцебиение, активизировались нейроны. Последовала очередная серия вспышек. Пауза. Короб бурчал и тарахтел, лицо Фрая оставалось прежним.
— Как дела? — спросил один из членов Конфорнума у врача, уставившегося в экран.