— Лавка Миража, мы пришли, — ткнула в двухэтажную постройку из камня и глины Манория. Над входом висела выцветшая табличка на илейском «Кашемир у Миража». Они вошли внутрь, дверца захлопнулась, и ребят обволок приятный, дурманящий аромат эфирных масел и ладана.
— Милости прошу в гости к Миражу, — пропел пузатый сономит с хитрыми, мерцающими глазками. Он стоял за кассой и сканировал потенциальных покупателей, будто мог угадать наперёд, сколько статов они оставят в его кармане.
— Да поцелует вас святая Асмилла, — обратилась Манория к низкому толстяку. На нём висел пёстрый халат, пальцы украшали перстни и кольца.
— О, вы пожаловали от моей нежной Календары, дети? — снова пропел Мираж и, засуетившись, подбежал к входной двери, щёлкнул замком и вывесил «ЗАКРЫТО». — Скорее наверх. Напою вас изысканным чаем, собранным на полях Улунга.
— Нам некогда чаи распивать! — возразил Кей. — Отвезите нас на Бумеранг!
Мираж насторожился, его лоснящееся лицо выразило умиленное удивление и некую озабоченность. Он развёл руками, снова продемонстрировав свои обвешанные драгоценностями кисти коротких, пухлых ручек:
— И всё же я настаиваю, чтобы вы угостились, будучи гостями в моём доме и рассказали, как поживает мой любимый монастырь, в котором я провёл дивные двенадцать лет, — не так плавно, но старательно протянул сономит.
— Монастыря больше нет! — гневно выдала Манория. — Его разрушили и сожгли, а настоятельницу и всех, кто находился в его стенах, увели в тюрьму!
— Что вы говорите? — деланно встревожился Мираж. — Как такое возможно?
— Об этом вы узнаете в новостях, — снова перехватил уздцы разговора Кей, — нам необходим гироплан, чтобы добраться до Ржавого Бумеранга. Вы предоставите его нам?
— Разумеется, — елейно растёкся в улыбке Мираж, словно и не слышал секундой ранее о страшной трагедии, произошедшей с Церковью Пятиликой Девы. — Вы полагаете, будто мой гироплан, на котором я перевожу ткани, стоит во дворе? О, детская наивность! Техника в портовом ангаре, так что лучше нам приступить к перелету завтра, начав путешествие с восходом солнца. А пока выпьем чаю, дети! Составьте мне приятную компанию, — расплылся в своей искусственной улыбке торговец и зашагал по крутым глиняным ступенькам наверх.
— Это и есть надёжный проводник в Маникуре, который быстро и без проблем доставит нас к Омале? — язвительно шепнул Манории рассерженный Кей.
— О надёжности никто и не говорил, — шикнула девушка, — хорошо, что он у нас вообще есть.
— Вот уж вляпались, — буркнул Кей и побрёл за остальными на второй этаж, с которого уже веяло терпко-цветочным благоуханьем свежезаваренного чая.
После чаепития была экскурсия. Мираж провёл ребят по самым красивым местам Маникура: фонтану Ле Петье, саду Арбаж и, конечно, заглянул на аллею волшебников. Так называли узкую улочку, которая образовалась случайно, как раз между двумя огромными и пафосными строениями — Дворцом Торговцев и Дворцом Переговоров. Каждое из этих учреждений и по сей день выполняло свои функции. Высоченные, они оба являли собой гений архитектурной мысли, в которой соединилась практичность Запада и утончённость Востока. Монолитные, сотканные из одного гранита и мрамора, они всё же не нависали, как гробы Трезубца. Во дворцах ощущалась неповоротливая изысканность. Виньетки на эркерах, расписные мансарды и украшенные мифологическими сюжетами фасады выполнялись в одном — песочно-гранитном тоне, но при этом выглядели живописно и утончённо. С давних времён те, кто ещё не имели предрассудков, но уже старался жить на широкую ногу, выходили на главную улицу Маникура через узкий проход, который впоследствии стали наводнять разного рода умельцы: гитаристы, фокусники, дрессировщики разных тварей, редких и не очень, игроки в напёрстки, рассказчики небылиц, художники-портретисты, мелкие торговцы и даже девушки, к слову, самые милые и чистые, готовые приторговывать своим нежным телом. Спустя десятилетия ничего не изменилось. Неола, Кей и Манория, несмотря на усталость, с раскрытым ртом пялились на всевозможные чудеса, коих никогда и нигде не видели. Неола обрадовалась, когда встретила робота-обезьяну. Проворную, глазастую, очень умелую воришку, которая перебирая своими хромированными, но потрёпанными конечностями, могла бесшумно умыкнуть чужой картридж или снять с пальца драгоценное кольцо. Двое механиков разыгрывали сценку перед прохожими. Один ложился на старый тюфяк под заколоченным окном Дворца Переговоров, притворялся спящим. В нагрудный карман рубашки он засовывал свои часы на золотой цепочке, да так, чтобы край цепи болтался и привлекал внимание. За секунду обезьяна взбиралась с плеча другого демонстратора на деревянную балку Дворца, запрыгивала на балкон, перебегала по перилам, хваталась за флагшток, на котором болтался герб Маникура, и, цепляясь за него одними задними лапами, спускала своё металлическое тело вниз, оказываясь над лицом спящего. Аккуратно мартышка подсекала цепочку своим тонким железным пальчиком и, радостно попискивая, убегала обратно с добычей.