Затратив годы на изучение биржевых сводок и таблиц скачек, Додж теперь понимал, что не просто черпал из них информацию. Цифры, сноски, пометки образовывали вокруг него информационный кокон. Столбцы цифр указывали на потерю или выигрыш денег, однако они не исчерпывались доходами или убытками, а вели у него внутри собственную жизнь. Как ни странно, читая цифры, он чувствовал себя защищенным, даже если они свидетельствовали о его проигрыше. Ему нравилось анализировать цифры. Что произошло, если все сложилось неудачно? История выражалась в цифрах, как скачки, как бизнес. Таблицы скачек погружали его в особый мир. Он мог часами изучать их, не испытывая утомления, даже если речь шла о состоявшихся заездах. Иногда спрашивал себя: что за чепуха отнимает у него столько времени? Лошади, бессмысленная гонка. Скачки сами по себе длились слишком недолго, чтобы по-настоящему его заинтересовать, если на них не случалось чего-то исключительного. К тому же скачки заканчивались, едва успев начаться. Только он подносил к глазам бинокль, а лошади уже преодолевали последнюю четверть мили. Чаще всего он не наблюдал за скачками, на которых делал ставки. Ему хватало данных из вечерней газеты, которую он редко толком читал.
Наиболее приятные раздумья бывали у него связаны с биржевыми сводками и таблицами скачек. Однако нередко получалось и так, что эти раздумья вызывали отвращение. Он впадал в летаргию, когда слишком глубоко погружался в поток жизни. Это было под стать телевидению. Он не любил свой кокон.
Додж размышлял об иных развлечениях, когда ему позвонила секретарь:
— Вы просили сообщить о времени.
— Благодарю. — Он с трудом поднялся, затушил сигарету, тут же одумался и попробовал еще разок затянуться окурком, но, спохватившись, с отвращением его отшвырнул.
Направился в дальний угол кабинета, где нажатием кнопки привел в движение дверь туалета. При ярком свете Додж принялся изучать в зеркале свою физиономию. Он был и без того тщательно выбрит, однако схватил электробритву и стал водить по шероховатым местам. Покончив с этим, взялся за расческу. Он чувствовал напряжение и хотел от него избавиться. Зигги поколебал его уверенность в себе, и теперь ему требовалось вновь занять командные высоты. Он решил узнать, пользуется ли Барни офисом, который он предоставил в его распоряжение. Он станет самим собой, если узнает, что Барни торчит там, когда он направляется на свидание с Сиам. Додж нажал кнопку под зеркалом и сказал в микрофон:
— Соедините меня с помощником Зигги. Он занимает один из наших старых офисов, которые мы переоборудовали, прежде чем перебраться сюда.
— Его нет на месте.
— Откуда вы знаете?
— Селеста Веллингтон, — вкрадчиво ответила секретарь, зная, что означает это имя, — все время ему звонит, а я не могу его найти.
Додж присел на унитаз, чтобы собраться с мыслями.
— В следующий раз соедините мисс Веллингтон напрямую со мной.
— Я так и хотела сделать, но она отказалась.
— Уж не желает ли она забрать свою пробную запись? — Он предположил худшее, чтобы не терять форму.
— Нет, об этом она ничего не сказала.
— Спасибо. — Он встал, зная, что пора отправляться к Сиам. Кажется, Зигги говорил, что встречался утром с Барни. Он не помнил этого в точности. Возможно, поэтому Зигги и пребывал в таких растрепанных чувствах. Кто знает, что у этого мерзавца на уме? Накануне он виделся с Сиам. Это Додж знал точно.
Он позвонил своему биржевому брокеру, рассчитывая на хорошие новости. Дружелюбный, но одновременно стальной голос сказал:
— Ваш сегодняшний доход по ценным бумагам — четыреста долларов.
— Половину обналичьте.
— Конъюнктура неважная. Сегодня лучше покупать.
— Я хочу преподнести себе маленький подарок. — Сказав это, он почувствовал себя лучше.
— Как скажете.
Додж оживился и позвонил своему букмекеру.
— Привет, Стью! — услыхал он вкрадчивый голосок.
— Как поживают мои книги [3], Сол?
— Хочешь прочесть новинку? Называется «Распахнутое кимоно», автор Сеймур Хейр. — Сол заржал над старой шуткой.
— Когда я услышу от тебя новый анекдот?
— Твоя кляча как раз сейчас на круге. Ты располагаешь временем?
— Парой минут.
— Слышал хохму насчет старика и его собаки?
— Уже жалею, что позвонил, — ответил Додж, с трудом маскируя раздражение.
— Приходит друг к еврею, владельцу беспородного песика. Друзья сидят и точат лясы, песик дрыхнет под столом. На закате еврей начинает готовиться к молитве. Песик выбегает из комнаты и возвращается в ермолке. «Ну и умная у тебя собака!» — восхищается друг. Еврей надевает талес; песик выбегает из комнаты и возвращается в маленьком талесе. Друг не верит своим глазам и ждет продолжения. Еврей начинает молиться, песик тоже. Друг поражен искренностью его голоса. После молитвы он говорит: «Ну и пес у тебя! Такого надо отправить в колледж. Из него вышел бы отменный раввин». — «Знаю, — понуро отвечает еврей. — Ты ему это скажи. Ему приспичило стать врачом».
Додж согнулся от смеха. Пока он смеялся, букмекер сообщил ему, что его лошадь достигла поворота.
— От такого анекдота я потерял всякий интерес к скачкам.
— А про Сталина и холодильник слыхал?
— Нет.
— Погоди, дай взглянуть, что там на телетайпе.
— Брось, Сол, лучше анекдот.
— Сталин выступает в Минске. «Товарищи, я хочу, чтобы у вас было все, что вы пожелаете. Если вы чего-то хотите, говорите, я лично позабочусь, чтобы у вас это было». Никто не смеет поднять руку. Наконец из толпы раздается: «Моя фамилия Петровский. Мне хочется такой холодильник, как делают в Америке: включаешь его — и он несколько лет держит холод. И чтобы с отделением для яиц». Сталин с улыбкой отвечает: «Мой секретарь записал ваш заказ. Считайте, что он уже выполнен». Через месяц Сталин выступает с той же речью в Пинске: «Честно скажите, чего вы хотите, и я вам помогу». В толпе поднимает руку испуганная женщина: «Я — Петровская. Скажите, что случилось с моим мужем?»
Додж забулькал и услыхал:
— Твоя кляча пришла третьей.
— Спасибо, Сол.
— Не надо благодарностей. Деньги-то твои.
— Ты помог мне больше, чем лошадь.
Приободренный Додж отошел от стола пружинистым шагом. Он покинул свой офис, забыв про недавнюю сонливость. Выходя из лифта, пронзил взглядом весь нескончаемый вестибюль и увидел такси, стоящее у входа. Он устремился к нему бегом, не желая упускать удачу. Такси ждало зеленого сигнала светофора. Додж торопился к нему не потому, что опаздывал, а потому, что хотел двигаться. Выбегая из здания, он увидел, как перемигивается светофор. Он пересек тротуар, лавируя между пешеходами, и схватился за дверную ручку в тот самый момент, когда машина тронулась с места. Таксист затормозил, но не потому, что увидел Доджа, а потому, что ему помешала другая машина. Додж собирался нырнуть в машину, когда увидел в салоне пару очаровательных ножек. Находка осчастливила его. Он был готов расплатиться за себя и за пассажирку, лишь бы прокатиться в ее компании.
Подняв глаза, он обнаружил, что женщина молода и привлекательна. Она встретила его обворожительной улыбкой, явно одобряя его решительность. Она не стала вслух приглашать его, но ее реакция была откровеннее приглашения. Контакт между ними установился за доли секунды. Когда он отшатнулся, ее глаза недоверчиво расширились. Ее улыбка была чересчур деланной, глаза смотрели слишком вкрадчиво. Свойственная ему галантность мигом покинула его. Он не смел давать волю своим мыслям.
— Мы могли бы ехать вдвоем, — вежливо обратилась к нему она. Судя по ее приподнятым бровям, странная реакция красивого мужчины сильно озадачила эту особу в изысканном туалете.
Он попятился, не в состоянии вымолвить ни слова, а только кивая в знак признательности. Он пожирал взглядом эту знакомую фигуру с узкой талией, руки с тонкими пальцами на голых коленях, ноги с легким загаром, дорогие модные туфельки. Его рука немного задержалась на дверце с опущенным стеклом. Ему хотелось еще разок взглянуть на это лицо, прежде чем оно исчезнет. Наклонившись, он лучше разглядел ее — точную копию его жены, когда они только поженились. Сам не зная зачем, он дружески помахал ей на прощание.