Наконец Сибилла задает Джерарду вопрос: «Почему ты всё время погружен в мрачные мысли, почему они одолевают тебя, отец?» Она заявляет, что люди, с которыми он проводит «тайные собрания», «проповедуют жестокость; иные из них, возможно, ограничиваются проповедями и не собираются претворять их в жизнь; только всё равно это скверно: они могут оказаться изменниками или, в лучшем случае, безрассудными людьми» (с. 313 наст. изд.[124]). Сибилла умоляет отца уехать из Лондона и вернуться домой. Но тот непреклонен:
«Нет у меня дома! — едва ли не грубо отрезал Джерард. — Я приехал сюда заниматься необычайно важным делом и, с Божьей помощью, я доведу его до конца. <…> если народ будет сражаться, я буду сражаться вместе с ним — и паду, если понадобится, в первых рядах».
Джерард верно предсказывает свою судьбу. Невзирая на все усилия Сибиллы, которая пытается уберечь отца от участия в «заговоре против государства» (с. 318 наст. изд.[126]), Джерарда арестовывают, предают суду и приговаривают к тюремному заключению; после отбытия срока и возвращения в Моубрей он погибает во время стихийного народного бунта, когда с «мирными целями» ведет за собой толпу людей через Моубрейскую вересковую пустошь. На их пути появляется отряд конного ополчения под командой лорда Марни, который «без каких-либо расспросов и подготовительных речей» приказывает немедленно разогнать шествие. «По людям открыли огонь, их рубили саблями. <…>. Отца Сибиллы тут же узнали, и подлинный друг и защитник Народа был убит выстрелом наповал» (с. 432 наст. изд.[127]).
Гибель Джерарда подводит черту под его деятельностью «защитника Народа». Роковое стечение обстоятельств не позволяет ему, подобно Эгремонту, надеяться на «новый дух Англии», призванный создать новое «ядро английской политики», целью которой будет «утвердить равенство, только не путем нивелирования Некоторых, а благодаря возвышению Многих» (с. 310 наст. изд.[128]). Такое развитие событий объясняется, в частности, тем, что Джерард, в отличие от Эгремонта, не относится к аристократам (хотя и не уступает иным из них по древности рода). Джерард чувствует, «как бьется сердце народа» (с. 313 наст. изд.[129]). Он чартист.
Как известно, среди чартистов не было единства взглядов относительно того, какими средствами следует добиваться поставленных ими целей. Одна из группировок, сторонники «моральной силы» (к ней «принадлежали более самостоятельные, лучше организованные рабочие высших профессий»), настаивала «на мирной агитации». Другая была настроена более радикально.
«Сторонники физической силы» <…>, опиравшиеся на бедные группы неразвитых прядильщиков, ткачей и т. п., предлагали начать со всеобщей стачки и затем действовать оружием; революционеры собирались на ночные митинги при свете факелов и расходились, сделав несколько ружейных залпов в знак готовности.
Фергюс О’Коннор занимал в этой внутричартистской полемике промежуточную позицию: «через свою пропагандистскую газету „Северная звезда“ он пытался находиться сразу в двух лагерях, выдвигая лозунг: „мирным путем, если возможно, силой, если необходимо“» (Smith 1981: 444). «Северная звезда» упоминается на страницах романа (см. с. 103 наст. изд.[130]), а указанная полемика «является одной из тем „Сибиллы“» (Smith 1981: 444). Джерарду в ее развитии отводится активная роль. Еще до того, как он выступит в качестве чартистского вождя на ночном митинге при свете факелов, и прежде, чем его изберут делегатом Конвента, в разговоре с Сибиллой он подтвердит, что ему свойственно «пагубное пристрастие к физической силе».
«<…> только знаешь, я вот на днях возвращался домой, остановился на мосту, и стоило мне ненароком увидеть свое отражение в бегущей воде, как я тут же подумал: уж наверняка Творец наградил меня этими руками, чтобы я держал копье или натягивал лук, а не следил за челноком или веретеном».