Прозвище Чертовсора указывает на жестокие условия жизни, окружающие его с самого момента рождения. Но ему удается выстоять, и в эпилоге романа он меняет прозвище на благозвучную фамилию.
В младенчестве Чертовсора, чтобы он не тревожил взрослых, поили смесью «патоки с лауданом»[220] (с. 102 наст. изд.[221]). Подобное снадобье, называвшееся «эликсиром Годфри» (Godfrey’s Cordial), с такой же целью используют водгейтские матери (см. с. 179 наст. изд.[222]). Энгельс пишет на этот счет:
Одним из наиболее вредных патентованных средств является напиток, изготовляемый из опийных препаратов, главным образом лауданума, и известный под названием «укрепляющей микстуры Годфри». Женщины, работающие на дому и вынужденные нянчить собственных или чужих детей, поят их этим напитком, чтобы они лежали спокойно или, как многие из них думают, чтобы укрепить их. Часто младенцам начинают давать этот напиток чуть ли не со дня их рождения, не подозревая, как вредно это «укрепляющее» средство, и пичкают им детей, пока те не умрут.
При всех параллелях, которые можно провести между «Сибиллой» и «Положением рабочего класса в Англии», их авторы, как отмечает Флавин, существенным образом расходятся в отношении духовенства:
Для Дизраэли с духовенством связана надежда; действия Сент-Лиса в «Сибилле» контрастируют с бессердечным утилитаризмом лорда Марии. Что же касается Энгельса, то для него с духовенством в сельских районах неотъемлемо сочетается угнетение, а не избавление от него.
Диаметрально противоположные позиции выражены в «Сибилле» и «Положении рабочего класса в Англии» и в отношении чартистского движения. У Дизраэли «реалистичная картина жизни в мрачных северных фабричных городах, которые формировали благодатную почву для чартизма», проникнута состраданием к трудовому народу, однако к политическим требованиям чартистов автор сочувствия не питает; чартизм и профсоюзы представлены в непривлекательном свете, а чартистский бунт изображается как анархический разгул животных инстинктов черни. Флавин справедливо замечает: «Дизраэли не хотел, чтобы рабочий класс сделался правящим; его главным образом заботило, чтобы рабочий класс оставался тем сословием, которое воспитывается, поддерживается и управляется аристократией» (Ibid.: 118). Примером такого благотворного воздействия аристократов на пролетариев является судьба Майкла Рэдли и Чертовсора, которые в эпилоге романа становятся буржуа.
Энгельс с не меньшей, чем Дизраэли, остротой отзывается на описываемые им страдания трудового класса; равно как и для автора «Сибиллы», для него очевидна связь между недовольством рабочих своим положением и зарождением чартизма, но, в отличие от Дизраэли, Энгельс выдвигает на первый план политические требования чартистов. Он пишет: «В чартизме <…> против буржуазии поднимается весь рабочий класс, нападая прежде всего на ее политическую власть <…>» (Энгельс 1955: 451–452) — и при этом подчеркивает: «„Политическая власть — наше средство, социальное благоденствие — наша цель“ — таков теперь ясно выраженный лозунг чартистов» (Там же: 458).
Вывод о том, что «пролетариат не только страдающий, но и борющийся за свое освобождение класс» (Фролов 1978: 564), имел, как известно, большое значение для дальнейшего развития Энгельса как революционера и философа. Дизраэли после «Сибиллы» также продолжил свой путь не только как писатель, но и как консервативный политический деятель. Нельзя не согласиться с Флавином в том, что сопоставление «Сибиллы» и «Положения рабочего класса в Англии» уместно как по причине равно глубокого недовольства обоих авторов плачевным состоянием трудового народа Англии в 1830–1840-е годы, так и ввиду кардинальных различий в перспективе исторического развития, которое и Энгельсу, и Дизраэли представлялось неизбежным (см.: Flavin 2005: 116–117).
XIV
«Танкред, или Новый крестовый поход», заключительный роман дизраэлевской трилогии, был опубликован Колбурном в марте 1847 года. По сравнению с двумя предыдущими романами книга разошлась в меньшем количестве экземпляров и принесла автору меньший доход (см.: Blake 1966b: 193) невзирая на то, что к этому времени Дизраэли стал куда более заметной политической фигурой, чем прежде. С момента выхода в свет «Сибиллы» прошло без малого два года, и в политической сфере, связанной с деятельностью Дизраэли, произошли важные события: перестала существовать «Молодая Англия»; Роберт Пиль утратил руководящий пост в консервативной партии и должность премьер-министра. В его низвержении немалую роль сыграл Дизраэли, который 19 января 1847 года, когда открылась очередная сессия британского парламента, впервые занял место на первой скамье консерваторов, что отражало его новый парламентский статус, «трансформацию из блестящего бунтаря в солидного политика». Он больше не пользовался одеждой ярких тонов, был одет «в безукоризненный костюм черного цвета», а в парламентских речах «избегал гипербол, обличений и красочной образности своих достославных филиппик» (Blake 1966b: 256).