«Равенство людей может быть достигнуто лишь посредством верховной власти Господа Бога. <…> потому перестань искать в суетной философии решение социальной проблемы, что волнует твой ум. Провозгласи благодатное, утешительное учение о теократическом равенстве. Не бойся, не падай духом, не поддавайся колебаниям. Подчиняйся порыву твоей собственной души <…>».
Духовное прозрение совпадает у Танкреда с обострением болезни, которая развилась из-за полученной раны. Он находится между жизнью и смертью. Но в лагере бедуинов появляется Ева, которая излечивает героя. Улаживается вопрос о выкупе, и Танкреда освобождают.
За время своего пленения Танкред успевает подружиться с Факредином, который никак не обнаружил свою связь с планом похищения англичанина, но, напротив, сердечно соболезновал юноше и демонстрировал глубокое уважение к его взглядам. Танкред осуждает приверженность Факредина к интригам, но, тем не менее, с интересом его слушает. Факредин мечтает отправиться в Сирию, находящуюся под турецким владычеством, и поднять восстание против турок. Танкред, вовлеченный в эту авантюру, оказывается вместе с Факредином в труднодоступной горной стране, которой правит королева Астарта (имя древнесемитской богини, отождествлявшейся с Афродитой и Юноной). Жители этой страны поклоняются языческим греческим богам, статуи которых в незапамятные времена были вывезены из Антиохии. Во дворце королевы разворачивается, по словам Мюриел Мейсфилд, «драма любви, ревности, тщеславия, пленения — и вызволения из плена» (Masefield 1953: 239): Астарта влюблена в Танкреда, Факредин — в Астарту, Танкред — в Еву, которая становится пленницей. Перипетии этой драмы, однако, не имеют роковых последствий для Танкреда и Евы, и в заключительном эпизоде романа герой снова оказывается в Вифанском саду, где рассказывает возлюбленной о своих чувствах. «Ведь ты для меня Аравия, — сказал Танкред, приблизившись к ней и опускаясь перед ней на колени. — Ангел Аравии, ангел моей души и жизни!» (Disraeli 1847/II: 296). Сначала Ева отвечает возражениями на страстные речи Танкреда, но потом и сама не выдерживает:
Голова Евы упала на его плечо. Он <…> коснулся ее щеки. Она была холодной, безжизненной. Ее рука, которую он всё еще держал, казалась совсем омертвелой. Ева была охвачена противоборствующими чувствами и, по-видимому, полностью утратила жизненные силы <…>. Очнувшись, она слегка приподнялась <…> и испуганно огляделась.
Как раз в этот момент приходит известие о том, что «герцог и герцогиня Белламонт прибыли в Иерусалим» (Ibid./II: 292). Так завершается роман.
Согласно авторскому «Общему предисловию» к собранию сочинений 1870 года в «Танкреде» Дизраэли намеревался обратиться к проблеме «обязанностей Церкви как врачующего фактора в нашем современном государстве». Данная проблематика, как он пояснял в том же предисловии, должна была предстать в своеобразном аспекте:
Ввиду признания Церкви влиятельным звеном в предыдущем развитии Англии <…> мне показалось, что пришло время, когда моим долгом стало <…> рассмотреть положение потомков того народа, который некогда заложил основы христианства.
Иначе говоря, в «Танкреде» Дизраэли намеревался отразить свои взгляды, по выражению В. Н. Виноградова, «на общие истоки иудаизма и христианства, на этическую близость двух религий, на всемирно-историческую роль еврейства» (Виноградов 2004: 84), то есть привести читателя к тому выводу, на котором настаивает англиканский священник Обри Сент-Лис в «Сибилле»: «Христианство — это иудаизм во всей его полноте, иначе оно не более чем пустой звук. Христианство без иудаизма непостижимо, иудаизм без христианства неполон» (с. 126 наст. изд.[224]). Как воплотился данный замысел писателя в «Танкреде»? На этот счет у современных нам исследователей творчества Дизраэли существуют различные точки зрения.
Ричард Левин видит в «Танкреде» органически цельное произведение, которое логично завершает дизраэлевскую трилогию. В этом романе, утверждает исследователь, обнаруживается основание для практического применения «религиозного медиевализма» таких персонажей, как Юстас Лайл из «Конингсби» и Обри Сент-Лис из «Сибиллы» (см.: Levine 1968: 129). Если в двух предыдущих романах Конингсби и Эгремонт ограничиваются парламентской деятельностью, а их реформаторские замыслы не выходят за рамки социально-политической сферы, то Танкред гораздо радикальней в своих устремлениях: он желает смены всей культурной парадигмы английской жизни. «Он должен обрести мировоззрение» (Ibid.: 119). Такое мировоззрение ему предстоит сформировать на основе «иудейской веры» или, если говорить точнее, «сплава иудейства и христианства, который являет собой древняя христианская Церковь» (Ibid.: 127). Танкред отправляется в Палестину, где послание, которое он получает от «ангела Аравии», «сводит воедино разрозненные понятия, в совокупности своей формирующие теоретическую основу религиозной позиции Танкред а» (Ibid.: 130). Левин признаёт, что многие эпизоды романа, взятые по отдельности и без связи друг с другом, «по сути своей являются материалом романтических и приключенческих феерий». В то же время исследователь настаивает: