Однако подобная согласованность между Дизраэли-политиком и Дизраэли-романистом исчезает, когда писатель изображает в «Лотаре» Рисорджименто и связанные с ним тайные общества. «Постоянный комитет Священного Народного Союза» (предположительный прототип — Первый Интернационал, основанный в Лондоне К. Марксом и Ф. Энгельсом в 1864 году, см.: Flavin 2005: 160), заседание которого посещает Бруджес, лондонское собрание фениев, где Бруджес выручает Лотаря из грозящей ему опасности, таинственные общества с загадочным названием «Мэри Энн» (имя жены Дизраэли) или «Madre Natura» (ит. — «Мать-Природа») образуют фон основного действия и указывают на размах подспудных разрушительных сил, угрожающих стабильности общества. И хотя в этом, по выражению Тома Брауна, «беглом наброске неудачной кампании Гарибальди 1867 года» (Braun 1981: 135), который дается в романе, республиканцы терпят поражение, а Теодора, вдохновляющая европейские тайные общества, погибает, сам поход гарибальдийцев на Рим окружен романтическим ореолом, а Бруджес[229] и Люсьен Кампьон, не говоря уже о Теодоре, являются положительными персонажами[230]. Теодорой восхищается не только Лотарь, но и все окружающие. Ничто не наводит тень на ее нравственный облик. Ее поведение на поле боя исполнено героической отваги. В решительный момент сражения с войсками Пия IX Теодора бросается вперед, размахивая шпагой в одной руке и со знаменем Республики в другой, с воинственным кличем: «Братья, на Рим!» (Disraeli 1870b: 310). У романиста, замечает Хорсман, она вызывает такое отношение, «как если бы она была одной из тех женщин, которые мгновенно завоевывали преданность персонажей Шелли» (Horsman 1973: 49). Так у Дизраэли-романиста эстетика романтизма берет верх над Дизраэли-политиком.
После испытаний, перенесенных им в Риме, Лотарь, очутившись в гостях у Фибуса, ощущает необходимость покоя и надеется его обрести. Обстановка на острове тому способствует. Его аборигены, равно как и ближайшее окружение Фибуса, ведут жизнь, которая напоминает жизнь фантазийцев в «Попанилле».
Их жизнь легка; их потребности невелики, а средства к существованию — обильны. Бóльшую часть жизни они проводят в так называемых развлечениях <…>. Они совершают увеселительные прогулки — шествуют строем к верховьям местной реки. Там они танцуют, едят фрукты и с песнями возвращаются домой.
Рассуждение Фибуса о «чистокровном племени» островитян (Ibid.: 386), вероятно, пришлось бы по душе Сидонии, но, в отличие от последнего, Фибус не наделен героической идеализацией. Своей убежденностью в том, что «чтение и письмо весьма вредны для образования», он напоминает пикоковских интеллектуальных чудаков. Фибус полагает, что «истинная религия — это поклонение прекрасному. Ибо прекрасное не может быть достигнуто без добродетели, если добродетель включает в себя <…> власть над страстями, ощущение покоя и воздержание от любых излишеств» (Ibid.: 387). В подобном представлении, по всей видимости, заключен пародийный намек на воззрения Джона Рёскина, для которого, как известно, сочленение красоты и добродетели, то есть эстетики и этики, имело первостепенное значение. Пародийность образа Фибуса, по наблюдению Шварца, подчеркнута еще и тем, что он, поклонник античной красоты, на правах художника отправляется в Палестину «изображать Святую Землю по заказу русских аристократов» (Schwarz 1979: 135). Прежде чем Лотарь завершит свои путешествия и вернется в Англию, на помощь ему будет призван Параклит, греческая основа имени которого трактуется в Евангелии от Иоанна как «Утешитель» (Ин. 14: 16, 26; 15: 26; ср.: Вейсман 1991: 940, БИТУ 1989: 2406). Впервые Параклит появляется перед Лотарем как таинственный незнакомец, что у Дизраэли начиная с «Контарини Флеминга» всегда служит знаком того, что герою предстоит общение с наставником. Параклит, приглашая Лотаря поехать с ним в Галилею, где неподалеку от Тивериадского озера «с незапамятных времен обитает [его] род» (Disraeli 1870b: 408), не только удовлетворяет такое же, как у Танкреда, духовное стремление героя «посетить колыбель своей веры», но и дает Лотарю подспорье в защите его исповедания от посягательств рационалистов, приобретших особую актуальность в ходе интеллектуальной «дарвиновской революции». Лотарь жалуется Параклиту: «<…> в настоящее время находятся люди, которые ставят под сомнение и даже отрицают духовную природу человека», на что тот отвечает: «Существуют некоторые вещи, о которых я знаю, и некоторые вещи, в которые я верю <…>. Я знаю, что у меня есть душа, и я верю, что она бессмертна». Лотарь далее уточняет свою мысль: «Именно наука, демонстрируя незначительность нашей планеты в огромных масштабах Вселенной, привела к этому неверию», но Параклит не связывает научные открытия с неверием в духовную природу человека и отвечает:
229
Считается, что прототипом этого персонажа был француз Гюстав Поль Клюзере (1823–1900), который в 1860 году служил волонтером в армии Гарибальди, в 1861–1865 годах участвовал на стороне Севера в Гражданской войне в США, а впоследствии руководил обороной Парижской Коммуны (см.: Flavin 2005: 151).
230
Тема подрывной деятельности тайных обществ затрагивалась Уилки Коллинзом (1824–1889) в его романе «Женщина в белом» («The Woman in White»; 1860), но там граф Фоско, связанный с подобными обществами, — отрицательный персонаж.