— На кой ляд ему сдался дверг?
— Полагаю, вон в тех сумках лежит нечто ценное и очень секретное. Доставленное с севера лично для мастера Тетраса. Давай ты уберешь нож от его глотки, и мы потолкуем? Имей в виду, парень сомлел и вот-вот хлопнется в обморок.
— Притворяется.
— Да непохоже. Еще один аргумент в мою пользу. Он прибыл в город нынешним утром на «Буревестнике» и не подозревал, что может наткнуться здесь на тебя. Охотник, заранее не узнавший излюбленных мест обитания добычи? Бездарно прохлопавший засаду? Милый, таки не смеши мои ботфорты.
— Он просто туп и самоуверен. Как все магистры.
— Я не магистр, — с усилием просипел Дориан. — Монна Исабел, растолкуйте вашему другу, он обознался. Знать не знаю никакой Адрианы.
Жаливший горло клинок отпрянул в сторону, подарив возможность вздохнуть. Одно краткое мгновение, прежде чем его схватили за ремешки куртки на груди, сорвав с табурета и размашисто толкнув назад. От души приложившись спиной и затылком о шершавую твердость колонны, Дориан взвыл. Не худа без добра — боль, воткнувшаяся острым штырем в позвонки, слегка развеяла затмившую рассудок лириумную одурь. Он запоздало догадался, откуда взялся нападавший. Просто и незамысловато спустился по лестнице из внутренних помещений таверны.
И это оказался не фанатичный храмовник, упившийся ядовитым раствором до такой степени, что тот сочился из-под ногтей.
Это был элвен. Остроухий, демоны его раздери!
В занюханной киркволльской таверне ему угрожал элвен, чей облик никак не складывался воедино. Рассыпался на колкие отражения в гранях лазурного мерцания. Темная бровь и смуглая кожа. Хищно оскаленные зубы, яростный взгляд. Белесые пряди волос и неумолимо влекущий погибельный зов.
— Гребаный маг, — рыкнул элвен. — Какого хрена ты сюда приперся?
— Я, э-э...
— Фенрис, милый, — окликнула разъяренного эльфа Ривейни, — если ты задушишь посланца, Варрик будет шибко недоволен. Отпусти его, мы вроде договорились.
— Ты уверена, что сможешь его одолеть? Я вот сомневаюсь.
— Да глянь, у него даже посоха нет!
— Это ничего не значит!
Фенрис. Имя заставило кусочки мозаики со звонким щелчком сложиться воедино. Дориан поперхнулся обжигающим воздухом:
— Ты?! О боги, это действительно ты? Волк Данариуса? Постой-постой, но старый пердун который год ноет о том, как его драгоценный Волчонок героически пал на Сегероне! Ценой своей жизни защитив морщинистый хозяйский зад от посягательств свирепых кунари! Он лгал, я нюхом чуял, помешанный выродок лгал, ты не мог так запросто погибнуть! Никто не вернулся с острова, никто не мог подтвердить, что воочию видел твой труп или копал тебе могилу!
Элвен застыл, глядя чуть расширенными, пронзительно-зелеными глазами. Момент выдался не самый подходящий, но Дориан ничего не мог поделать. Стремление высказать свое драгоценное мнение всегда стояло для него превыше трусливых доводов здравого смысла, надрывно требовавших захлопнуть пасть. Особенно если ситуация накалялась до предела, неизбежно грозя перерасти в полную катастрофу. Жгучий привкус опасности все делал лучше, до предела обостряя чувства и эмоции.
Распластанный по стене, он безостановочно хихикал, давясь рвущимися наружу словами:
— Ты убил всех и сбежал, верно? Скудоумный хрыч извел целое состояние и уморил с десяток юных эльфов, доказывая, что ты был не случайным успехом. Над ним смеются и в лицо называют неудачником. Я видел бои на арене, следил за тобой на приемах, ты всегда и везде был неподражаем, но знаешь что? Ты столько лет оставался моей сияющей юношеской грезой. Знаю, все золото Империи не заставило бы жадного скрягу расстаться с тобой, его единственным достижением. Я надеялся однажды бросить вызов твоему хозяину и заполучить тебя в честном поединке, чтобы...
Изабелла переглянулась с Арианни. Долийка сочувственно закатила глаза и, пригнувшись, шмыгнула за надежную крепость барной стойки.
— Андрасте, в бескрайнем милосердии своем прими душонку неразумного балбеса, — почти искренне взмолилась Ривейни, с размаху ткнувшись лбом в раскрытую ладонь. — Такой хорошенький и такой глупый. Прощай, малыш. А ведь ты начал мне нравиться.