Редко кому удавалось толком проследить за стремительным выпадом элвен. Клейма вспыхивали, бледное лириумное пламя разом охватывало руку Фенриса от кончиков ногтей до плеча. Преображенная магией призрачная ладонь в когтистой перчатке размашистым ударом снизу вверх входила в человеческую плоть между пятым и шестым сводом ребер. Пальцы мертвой хваткой сжимали нижнюю аорту или вену («Толстые скользкие трубки, — как-то нехотя обмолвился эльф на расспросы пиратки и гнома, каково на ощупь живое человеческое сердце, — трудно схватить, так сильно они дрожат из-за кровотока»), обрывая их, словно гнилую нить. Следующим движением Фенрис поворачивал кисть, ломая клетку ребер и выдергивая трепещущий комок сердца наружу. Частенько оно еще продолжало биться, обильно разбрызгивая мелкую кровавую взвесь.
Себастьян в такие мгновения невольно отшатывался в сторону. Мерриль смотрела крайне заинтересованно, а Варрик украдкой кривился. На привалах эльф долго и вдумчиво вычищал засохшую кровь из металлических сочленений перчатки. Изабелла считала приемчик убийственно доходчивым. Стоило Фенрису в боевом азарте выдрать хоть одно сердце, и стычка утихала сама собой. Противники мигом переходили к переговорам об условиях сдачи в плен или достойном выкупе.
…За какие мелочи цепляется рассудок на пороге смерти. Сочувственный взгляд морячки. Кончик серебряной нити, выбившийся из узора на высоком воротнике одежды элвен. Пульсирующая бело-голубым сиянием тончайшая жилка лириума, инкрустированная в смуглую кожу. Ледяные пальцы, крепко обхватившие трепещущее сердце. Он умрет, сейчас он умрет. Достойное воздаяние болтуну, не сумевшему вовремя удержать язык за зубами. Его колотящееся сердце будет разбито в самом буквальном смысле, а все, что он испытывает — погибельный, исполненный смятения восторг. Призрак некоей высшей справедливости возмездия. Смерть в облике беглого эльфийского раба, ненавидящего его страну и всех ее уроженцев.
Что ж, пусть так. Быстро, жестоко, нелепо.
Зажмуриться бы, да рваные ошметки гордости не позволяют.
Окованная железом дверь таверны с лязгом бухнулась о стену. Ввалились посетители. Раздраженно галдящая толпа двергов, числом около дюжины.
— Хоук! — оглушительно рявкнул предводитель. — Где Хоук? Он здесь?
Изабелла взвилась на ноги, с грохотом опрокинув табурет.
— Наше вам здрасьте, а вы за Хоуком? — проорала она. — Сколько раз твердила идиоту, не смей якшаться с Хартией и брать у приплюснутых коротышек взаймы под двадцать годовых! Но тупому деревенщине разве чего докажешь? Как горох об стену, деньги нужны позарез, и все тут! Сильно задолжал, да? Такая досада, вам даже медного грошика слупить не светит. Остроухий добрался до его шкуры первым. Верьте слову, сейчас точно шлепнет подлого изменника!
Морячка драматично ткнула невесть когда прыгнувшим в руку кинжалом в сторону двух оцепеневших фигур.
— Иза, — проскрежетал сквозь зубы эльф. — Изабелла, futuebam matrem tuam [да-да, «Зина, ё... твою мать»], ты будешь следующей, кого я убью.
— Ой, гляньте на этого одержимого! Не спала я с твоим Хоуком, клевета это и напраслина завистников! — с натуральной слезой в голосе заблажила Ривейни. — Все вы, мужики, козлы душные и мерзкие! Только и думаете, как бы вымарать грязью честную женщину! Поменьше ревновал бы его к всякой мимохожей юбке, он и не удирал бы от тебя плакаться в сиськи девочкам из «Розы»!..
Элвен плавно шагнул назад. Лириумные клейма померкли, и самое главное — эльф убрал треклятую руку из его грудной клетки. Оставив Дориану его несчастное сердце. Застрявшим поперек горла тошнотворно раздувшимся горячим комом, но вроде бы целехоньким.
Ничего не понимающий, взмокший и разом утративший все силы, маг съехал спиной вниз по колонне, ошалело моргая и дрожа. Ощущение, что ребра насквозь проткнули легкие, рот полон кислой желчи и никак не получается толком вдохнуть. Он вяло стукнул себя кулаком по левой стороне груди, пытаясь слабенькой искрой вынудить несчастный комок мышц вернуться к работе и качать кровь быстрее. Целительный аспект никогда не был сильной стороной его Дара, и усердные занятия пока не помогли в достаточной степени развить навык. Дориан был способен расплавить камень и заморозить дождевые капли в полете, но не излечить себя или другого человека.
Что ж, ему и раньше доставалось. От соучеников в Кругах, освоивших пару новых заклятий и самоуверенно вообразившими себя истинными магистрами. От противников на дуэлях и даже пару раз от настоящих наемных убийц. Но смотрите-ка, он все еще жив-здоров и способен дать сдачи. А где нынче те, кто пытался свести с ним счеты?