Двери в присутствие распахнулись. Человек и дворф выволокли на лестницу в три широкие ступеньки обмякшее, вяло дрыгающееся тело. Установили стоймя. Человек придержал колыхающееся тело за плечо, гном отвесил точного и сильного пинка ногой по заднице.
Краткий полет, и жертва шмякнулась мордой в глубокую лужу. Довольная парочка смачно шлепнула друг друга по ладоням. Человек свистнул в два пальца и заорал:
— Карвер! Цветочек! Чего сидим, кого ждем? Начинать пора!..
Элвен встрепенулись. Шустро развернули притащенные с собой длинные отрезы ткани, прибитые к палкам и исписанные лозунгами. Полукругом встали под самыми окнами суда — изнутри кто-то осторожно приоткрыл высокую створку — и звонко, но нестройно заголосили. Карвер оглушительно ревел басом, задавая такт. Роско аж перекосило, словно от зубной боли.
Краем глаза Бреннан уловила, как Изабелла и ее приятель шмыгнули в здание суда. С досады врезала кулаком по стене.
— Бренн, ты чего? — удивился Роско.
— Так, не обращай внимания. Новый дружок у Изы... интересный.
Верный напарник пожевал губами и ехидно прищурился:
— Антиванец небось. Иза до тамошних горячих парней сама не своя. Что, смазливый пират ни разу не глянул в твою сторону? Как я его понимаю. В треклятых доспехах хрен разберешь, дама перед тобой или мужик. Особенно если у тебя уже есть такая сладкая штучка, как Ривейни.
— Сволочь ты, Роско, — огрызнулась Бреннан. — Знаешь, я в отпускной день собиралась пойти в «Висельник», поплясать и раздавить пару кружек. Думала тебя зазвать, а теперь расхотелось.
— Бренн, Бренн, не горячись. Слыхала, что толкуют про антиванцев? — Роско смекнул, что шутка зашла слишком далеко. Он рискует повздорить с напарницей и остаться без дармовой выпивки. — Мол, они предпочтут свое отражение в зеркале самой распрекрасной девахе. У нахального красотуна морда вот-вот пополам треснет от высокомерия. Верно тебе говорю, через пару дней он бросит Изу и сыщет себе другую. Да не морскую оборванку, а богатенькую фифу из Верхнего города. На кой ляд тебе сдался ветреный хлыщ?
— Он так любит заигрывать со смертью, — мелодично прозвенело над головой у Бреннан. — Вот чье внимание он оценит превыше женских улыбок.
Стражница дернулась. Ругнулась, напомнив себе, что обязана в любой ситуации сохранять выдержку и бдительность. Огляделась. Остроухая подруга Карвера тишком просквозила на высокий постамент бронзового сокола. Присела там, откровенно подслушивая. Босые, исцарапанные, грязные ступни раскачивались в опасной близости от лица Бреннан.
— Зима на носу, Мерриль! Купи наконец себе ботинки! Хоук! На твою девушку глянуть страшно!
— Однажды я ходила в сапогах. Неудобно, тесно, натирает ноги и не слышно землю, — пожаловалась долийка. — Я их подарила. Мне не холодно, но спасибо, что заботишься. Кстати, Роско станет тебе гораздо лучшим другом, чем шемлен с севера. Роско обычный, а тот... тот другой.
Она пристально глянула в сторону закрывшихся дверей. Встала и, балансируя тонкими руками, легко убежала по мокрому карнизу обратно. Прыгнула к соплеменникам и азартно заголосила вместе со всеми.
— Кхм, — кашлянул Роско.
— Ни слова, — процедила Бреннан. Тощая лесная ведьмочка своими внезапными откровениями кого хочешь с ума сведет. Карвер воистину герой, раз способен с ней ужиться.
— Как скажешь. Вон та компашка больно пристально таращится на наших эльфят. По меньшей мере двое из них настолько рады увидеть живых элвен, аж плащики на заду встопорщились.
— Р-разберемся, — стражница деловито встряхнулась всем телом, звякнув натершим плечи и спину доспехом. — Эй, молодые люди! Чего встали, как памятник королю Жюдикаэлю Туповатому? Проходим, не задерживаемся!
— Остроухой швали не место в Верхнем городе, — заикнулся прилично одетый паренек.
— Законом не возбраняется, — гаркнула Бреннан. — В дневное время жителям эльфинажа разрешены любые перемещения.
— Но они... они дерзают выступать против властей, — сунулся вперед другой, с ног до головы обляпанный жесткими орлейскими кружавчиками и с куцей шпажкой на боку.
Роско поддернул ремень шлема и пригляделся к плакатам в руках элвен:
— Может, я не шибко грамотен, но там намалевано чего-то про торжество правды и надежду на городской суд. Так что никак нет, призывов к мятежу и бунту не отмечено.