— Что тебе лучше всего сделать, так это крепко продрыхнуть до полудня. А я, эммм, я посижу пока в гостиной. Чаю заварю, над черновиками поработаю...
— Варрик, — ну вот, в бархатном голосе эльфа нехорошо скрежетнул металл, — ты неоднократно заверял меня, что готов ответить на любой мой вопрос. В чем моя ошибка? Мне казалось, ты... ты был не против быть со мной. До определенного момента. Я все испортил, так?
— Ты совершенно не при чем. Мне понравилось, даже не смей сомневаться, — зачастил Варрик. — От начала до конца. Ты потрясающий. Восхитительный. Клянусь, я даже не стану ничего об этом писать. Сохраню горстку прекрасных воспоминаний до той ужасной поры, когда стану лысым, маразматичным и бесполезным стариканом, и любящая родня вышвырнет меня доживать век в Клоаке.
— Варрик, хорош стучать языком о зубы. Ответь.
— Срань Создателя, ну какого ответа ты ждешь? — не выдержал Варрик. Андрасте презирала трусов, а он сейчас вел себя как распоследний слизняк, извиваясь в жалких попытках уползти в сторону. — Что моя смертельно раненая гордость истекает кровью? Что я трепло и хреновый герой-любовник? Что мне жутко и тошно при мысли о том, что ты полностью разочарован и нашей дружбе вот-вот наступит трындец?
— С какой стати ты так решил?
— Вот только не надо добивать меня великодушием!
— Я не добиваю, я пытаюсь понять. А ты не можешь или не хочешь толком объяснить.
— Фенрис, мы попытались... э-э... сблизиться, и тебе стало плохо, — обреченно растолковал дворф. — Настолько дурно и хреново, что я всерьез собирался бежать за лекарем и вытаскивать тебя с того света. Вывод немного предсказуем — я просто ужасен в постели. Знаешь, как досадно? Палец о палец не ударив, заполучить сногсшибательного красавчика — и жидко облажаться. Я только надеюсь, что ты успел получить хоть крупицу удовольствия, прежде чем все накрылось грязными подштанниками Создателя.
Твердое кольцо пальцев на запястье сжалось. Фенрис потянул его к себе, настойчиво и непреклонно вынуждая совершать крохотные шажки, пока Варрик не уткнулся коленом в бортик кровати. Вдоль его плеча скользнула рука, мягко обхватив затылок и пропустив растрепанные пряди между пальцев. Фенрис навалился всем телом, прижался, устроив острый подбородок на плече. Было просто невежливо и бестактно стоять столбом и не обнять его в ответ, огладив ладонью острые позвонки.
— Богатое воображение сыграло с тобой злую шутку, — эльф глубоко вздохнул, расслабляясь и обретая всегдашнее холодноватое спокойствие. — Сожалею, что напугал тебя и вынудил смотреть на то, как меня корежит. Стоило предостеречь заранее, но кто ж знал. Вот так порой выглядит мое удовольствие.
— Что? — оторопел Варрик. — Нет, умоляю, только не начинай оправдываться. Не смей винить себя, слышишь?
— Ты мне понравился. Действительно понравился, и это стало наглядным подтверждением, — теперь Фенрис обнимал его обеими руками. Когда он говорил, его скула порой задевала золотые сережки-кольца в ухе Варрика. — Когда мы были вместе, я мог думать только о тебе. О том, как ты был бесконечно добр ко мне. Все немногое, что у меня есть, всецело принадлежало тебе... Не перебивай, пожалуйста, мне и без того ужасно неловко. С тобой было так хорошо... я отвлекся, и эта магическая дрянь вырвалась. Без контроля она начинает метаться туда-сюда. Жжется и бессмысленно дергает нервы. Напоминая, что таким, как я, не положено счастья.
— Такой умный, а несешь порой несусветную чепуху, — под ложечкой что-то беззвучно раскололось. Ударив в голову горячим, щекочущим теплом, омыв изнывающее от дурного предчувствия сердце несказанным облегчением: — Из всех, кого я знаю, ты больше всех заслуживаешь счастья. Если б я мог, я бы принес его тебе на блюдечке. На кончике стрелы. Притащил бы в мешке на Первый день года. В большом мешке, куда отлично уместится голова того тевинтерского говнюка, чтоб его демоны в жопу раскаленными когтями драли.
— Успокойся.
— Не могу. Я только что утратил невинность — хрен с ней, впрочем, не невинность и была, — и был уверен, что по собственной оплошности причинил тебе боль. Вот это было намного, намного ужаснее. Видеть, что ты несчастен и знать, что это случилось из-за меня — катастрофа похлеще Пятого Мора. Прости, мне позарез нужно выговориться, — Варрик не находил в себе сил замолчать, захлебываясь словами: — Я уже предвижу впереди ту смертельно опасную черту, за которой начинаю придумывать нам милые прозвища.