— Варрик, нет.
— Еще я испытываю непреодолимое желание отправить весточку в Вал Руайо, — подтверждая намерение, Варрик начал выводить руны пальцем прямо на обнаженной спине эльфа, перечеркивая лириумные завитки и диктуя вслух: — «Дражайшая Бьянка! Спешу сообщить тебе, что годы моего вынужденного одиночества в Киркволле благополучно завершились. Я наконец встретил кое-кого потрясающе интересного. Правда, это элвен родом из Тевинтера и мужчина, но сама понимаешь, порой выбирать не приходится...»
— Варрик.
— Ты дослушай сперва, — забраться на постель, не размыкая объятий, было трудновато, но, кряхтя и ерзая, Варрик справился. Утянул слегка возмущенного Фенриса под пледы, притиснул крепче к себе и продолжил драматически зачитывать воображаемое послание. Исследовать свои и чужие запутанные чувства гном предпочитал сквозь призму письменного слова: — «Он разбирается в литературе, прекрасно владеет мечом и выглядит, как восставшее из небытия эльфийское божество желания во плоти. Я намерен сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться — стать моим полноправным компаньоном в делах дома Тетрас».
— Я всего лишь обещал подумать, но не давал согласия.
— «У него скверный нрав, он упрямый, вечно спорит со мной и имеет дерзость критиковать мои книги. У него мало опыта в поцелуях, зато минувшей ночью он вытрахал из меня всю душу — и, знаешь, я ничуть не сожалею. Возможно, через месяц-другой он поймет, что я не достоин такого совершенства и уйдет, оставив меня с разбитым сердцем. Его зовут Фенрис. Здесь и сейчас, когда я пишу тебе это письмо, он лежит в моей постели и смотрит своими невероятными глазищами мне прямо в душу. Пожелай мне удачи и не влюбиться до потери здравомыслия, иначе я, как десять лет тому, опять наворочу глупостей. С наилучшими пожеланиями, твой давний, но теперь уже не столь верный друг Варрик».
— Зная характер леди Бьянки, предположу, что достойным ответом на такое известие станет копия контракта, заключенного с Антиванскими Воронами на твою голову.
— Очень может быть, — с довольным смешком покивал Варрик. — Поэтому я не спешу обрадовать ее потрясающей новостью. Я должен убедиться, что это не наваждение и не коварный заговор. Может, вы побились с Хоуком об заклад в десяток золотых. О том, кто из вас, проходимцев, первым вынудит меня проболтаться, реальна ли Бьянка и где она проживает.
Он уткнулся носом во встрепанные седые пряди на макушке Фенриса, глубоко втянув горьковато-влажный аромат. Под сплетенными воедино пальцами ощущалось ровное, наполненное биение чужого сердца. Гроза исчерпала себя и уползла за перевал, дождь барабанил по крышам, шелестящий и гулкий. Из водостоков в виде распяленных пастей неведомых чудовищ веером хлестала грязная вода. Масло в настенной лампе почти прогорело. Они лежали в золотистой полутьме, прижавшись друг другу и согреваясь разделенным теплом.
— Варрик.
— Угум?
— Насчет «влюбиться до потери здравомыслия» в твоем письме к несуществующей Бьянке... Это ведь очередное творческое преувеличение, да?
— Это моя безнадежная вера в прекрасное будущее, к которому никто из нас пока не готов, — с нарочитой торжественностью сообщил Варрик. — Но... можно рискнуть. Образно выражаясь, перелистнуть страницы летописей наших жизней и начертать на них нечто совершенно новое. То, чего от нас совершенно не ожидают. К примеру, обширный список сложностей и трудностей, которые мы сами с готовностью наворотим и станем героически преодолевать. Плечом к плечу.
— Я не... я не очень уверен в том, что у меня получится.
— Так ведь не узнаешь, пока не попробуешь.
— Да, — Фенрис почти беззвучно сглотнул. Поколебался и неуверенно спросил: — Хочешь спать?
— Не очень, честно говоря. Слишком много всего за один вечер для бедного старого гнома.
— Тогда поговори со мной. Твой голос... успокаивает. Объясни, почему ты сказал про две цели с одним именем?
— О, — встрепенулся гном. — Точно. Что-то мы ударились в мелодраматичные страдания и рассуждения о будущем, позабыв о деле. Твоя идея насчет утраченной реликвии просто блеск. Она наконец расставила в моей голове все по местам. Древний клинок — вот стержень и точка опоры, на которую мы намотаем сверкающую нить истории.
— Можешь не благодарить.