— Иза? Варрик? Как вы?..
— Мы-то в порядке, — откликнулась пиратка. Укутанная в одеяла, в теплом рыбацком свитере крупной вязки, без привычной банданы и ожерелья, притихшая и незнакомая. Речь ее звучала невнятно и слегка расплывчато. Несгибаемая жизнерадостная Изабелла внезапно стала уставшей вымотанной женщиной, выглядевшей на свои беспощадные тридцать с хвостиком. — Что наверху?
— Ветер понемногу стихает, молний нет, сильный дождь. Я накрыл нас парусами, как ты сказала. Якорь держит, расчалки стоят, — без запинки доложил Фенрис, торопливо стягивая через голову насквозь мокрую рубашку. Змеившиеся по темной коже татуировки ядовито искрились, эльфа заметно потряхивало — то ли от напряжения, то ли от холода. Он стоял вполоборота к Варрику, подрагивающими руками расстегивая ремень на бриджах.
Во вспышке внезапного прозрения мастер Тетрас увидел то, что эльф тщательно скрывал от посторонних взглядов доспехами и одеждой.
Тонкие белесые шрамы, перекрытые лириумными клеймами.
Шрамы на остро выступающих лопатках, шрамы на узких бедрах и пояснице.
Рваная летопись жизни Фенриса. Высеченная людьми по живой плоти, как у большинства городских элвен. Память, которую не вытравить ничем и никогда. Все, что теперь в его силах — заботиться о том, чтобы эльф не обзавелся новыми шрамами.
— Будь у меня такой старпом как ты, я бы через год стала королевой Восточных морей, — чуть бодрее выговорила Изабелла. — Фенрис, соглашайся. Будет весело, тебе понравится!
— Спасибо, у меня есть предложение получше.
— Каждые пару месяцев будешь возвращаться в Киркволл с шикарной добычей и выгодными контрактами для дома Тетрас, — не унималась Ривейни.
— Обзаведешься кораблем и приходи, поговорим, — Фенрис обернулся к притихшему Варрику, протягивая руку за сухой одеждой, и насторожился: — Что не так? Мы в безопасности, можем спокойно дожидаться утра.
— Да нет, просто я...
— Просто кое-кто из присутствующих до усрачки тревожился за кое-кого из отсутствующих, — наябедничала из одеяльного кокона Изабелла. — Упорно рвался лезть на палубу и спасать.
— И совершенно напрасно, — одевшись, эльф завернулся в согретый рунными камнями плед и обессиленно упал рядом с Ривейни. — Правда, Варрик, не стоило так волноваться. Иза, на больших парусниках в шторм тоже творится бардак?
— Бардак — не то слово, — вздохнула бывшая пиратка. — Шла я как-то на корабле моего приятеля из Герцинии в Денерим, и ровнехонько на траверзе Аламари нас накрыло ураганом. В сей драматический момент самой тупой части экипажа ударила в голову идея затеять бунт. В итоге мы поимели гребаный балаган на выезде. Вменяемые парни рифят паруса, чокнутые с воплями ломятся в капитанскую каюту, сметливые грабят каптерку с ромом.
— А ты в это время чем занималась? — немедля пожелал узнать Варрик.
— С катлассом наперевес гонялась за зачинщиком. Хотела сбросить говнюка за борт, меня едва оттащили.
— Почему? — не понял Фенрис.
— Так ведь за бунт, подстрекательство к оному и соучастие положено вешать на рее. Вот мой дружок, как только мы оказались в виду Денерима, всех и вздернул. Совершенно правильно, я считаю. Эти сучары своим мятежом испортили нам отличный перепихон. Но зато как шикарно мы влетели в гавань с драными парусами и мертвяками на мачтах!.. Полгорода сбежалось глазеть, а другие полгорода рванули тихариться в погреба. Решили, опять прибыл дружеский десант из Лломеринга.
— Иза, почему все твои истории или сводятся к сексу, или заканчиваются сексом?
— Потому что секс правит миром, сладкий.
В шкафчике нашелся тщательно завязанный мешочек с травяным сбором, куда щедро сыпанули чабреца и мяты. Растопить печку не удалось, пришлось бросить один из камней с руной огня в чайник. Вода долго не закипала, они вяло спорили о том, могла ли сработанная Сэндалом руна испортиться, пока из носика чайника внезапно со свистом не ударил пар. Бутылки в потайном отсеке благополучно пережили шторм, Варрик соорудил для всех чай с ромом. Согреваясь, они сидели плечом к плечу, по глотку отхлебывая из кружек обжигающий напиток и слушая, как затихает дождь.
— Мы утром обратно? — негромко спросил Фенрис. — Иза, как голова?