— Ты топчешься прямо на его крышке.
— А сразу нельзя было сказать? Так, крышка, рукоятка, лебедка, все работает, ну чего ты ухмыляешься?
— Отлично смотришься. Как будто всю жизнь этим занимался. Не думал наняться в будущую команду мечты к Изабелле?
— Вот спасибо на добром слове, — приосанился Варрик. — Но я же говорил, среди нашего народа нет мореходов.
— Есть, — возразил Фенрис, — Рыжий Орм со Штормового берега.
— Так ведь он из наземников. А дед его по отцовской линии, по слухам, был женат на человеческой женщине.
— Какое это имеет значение, если он был типичным дворфом и составил лучшую из лоций Недремлющего моря? Миновало двести лет, а ей до сих пор пользуются.
— И в самом-то деле, — согласился Варрик. Цепь залязгала, виток за витком накручиваясь на станину лебедки. Из морских глубин вынырнул, раскачиваясь, небольшой тяжелый якорь с двумя растопыренными лапами в ошметках сорванных водорослей. Спустя пару неудачных попыток гном догадался, как разместить его в креплениях на носу и каким образом уложить в потайном ящике излишек цепи, чтобы звенья не спутались в клубок.
— Море спокойно, можешь сидеть там, — разрешил Фенрис, ловко перебегая вдоль по борту к скамье рулевого. Варрик с подозрением уставился на собранное из железных гнутых прутьев и хлипкое на вид ограждение носа вельбы, потоптался на месте и решительно плюхнулся на самом краю. Под босыми ногами мягко шлепались о корпус и расступались в стороны прозрачные волны, образуя крохотные вскипающие буруны. «Пелла» напомнила Варрику большого зверя, высунувшего голову из норы и настороженно принюхивающегося к запахам утреннего леса. Не обнаружив опасности и наполнив парус ветром, вельба сдвинулась с места.
Они шли вдоль обрывистого берега сквозь хрустально-хрупкую, наполненную соленой свежестью послештормовую тишину. Схожие с одной из тех искусно сделанных моделей парусников в бутылках, что втайне собирала Изабелла. Далекий суетный мир исчез. Осталась маленькая лодка, простор цвета индиго, присыпанного пеплом, бледно-лиловое небо в розовых облачных полосах и шелестящий над ухом теплый бриз. Да, такое море можно было полюбить. Таким можно было очароваться раз и навсегда. Оно излечивало душу и забирало горести, даруя огромную, непостижимую бесконечность и свободу.
Вот только короткая вылазка не сделает из него настоящего моряка, подобного Изабелле. Это всего лишь развлекательная прогулка, устроенная друзьями для богатенького бездельника. Легкомысленная игра в экипаж корабля, не имеющая ничего общего с тяжким ежедневным трудом, настоящими опасностями и трудностями. Он хотел поближе взглянуть на Недремлющее море и получить новые впечатления — что ж, ему щедро отсыпали и того, и другого.
— Утречка, команда, — на палубу бодро выскочила проснувшаяся Ривейни. Вчерашние страдания были позабыты. Оклемавшаяся Изабелла привела себя в порядок, ополоснулась и расчесалась. Сменила привычно откровенный наряд на рубаху, перетянутую в талии широким шарфом, и бриджи. Тяжелое ожерелье победно сияло, вместо залитой кровью синей банданы красовалась бирюзовая с алой вышивкой. — Юнга, как полагаешь, не добавить ли нам парусов?
— А добавь, — кивнул эльф. Босая пиратка прошлепала на нос, отправив слегка приунывшему дворфу воздушный поцелуй:
— Ты ж мой герой. Не бросил страдающую деву в беде одиноко блевать в ведро.
— Я собираюсь еще и завтрак приготовить, — поделился замыслами Варрик. — Вроде как у нас была мука и уцелевшие после вчерашней свистопляски яйца. Омлет с беконом все будут?
— Мастер Тетрас, я бы немедля выскочила за вас замуж, но страшусь гнева вашего непредсказуемого друга с острыми ушами и длинным мечом, — Ривейни состроила дворфу глазки.
— Иза, стаксель, — с плохо сдерживаемым раздражением рыкнул эльф.
— Да иду я, иду! Верно люди говорят — худшие хозяева получаются из бывших... слуг.
— Ты хотела сказать, рабов, — холодно уточнил Фенрис.
— Я сказала именно то, что хотела, — отрезала Изабелла. — Слушай меня, а не то, что бухтят злобные голоса в твоей голове. Подыши свежим воздухом, говорят, помогает. И хватит ревновать, бля!..
Дворф обреченно крякнул и полез вниз. Ссоры и подначки не закончатся никогда — или до тех пор, пока тевинтерский беглец не проведет границу между своим жутковатым прошлым и вполне приемлемым настоящим.