– Хотелось бы считать себя отличной матерью, – ответила я, чувствуя приступ вины за недобрые мысли о Трейси. – Я стараюсь.
– А Харрисон этим летом будет снова вести курс писательского мастерства?
– Да. Ему не терпится поскорее начать.
– Может быть, я тоже запишусь.
– Что?
– Ну, у меня ведь была интересная жизнь, да и воображение хорошее. Разве трудно написать роман?
«Есть еще такая мелочь, как дисциплина», – подумала я, но решила не говорить этого вслух.
– Думаю, дело не такое простое, как тебе кажется, – вместо этого ответила я.
– Ты думаешь, что мне ума не хватит.
– Вовсе нет! – запротестовала я. – По-моему, ты отлично справишься со всем, если сосредоточишься на цели.
Так оно и было. Проблема заключалась в том, что Трейси не умела ни на чем сосредоточиться. Во всяком случае, на сколько-нибудь продолжительное время. Харрисон называл таких людей профессиональными дилетантами. Только за последние несколько лет сестра потратила небольшое состояние из родительских денег, чтобы стать инструктором по пилатесу и по йоге, преподавателем современного танца, учителем бальных танцев, барменом, моделью, диетологом – и каждый раз бросала учебу еще до конца первого семестра. Это не считая уроков бриджа, тенниса и гольфа, которые она тоже быстро забросила.
Аналогично обстояло дело и с мужчинами в ее жизни – чередой по большей части неприглядных ухажеров, обычно исчезавших после одного-двух свиданий.
– Мне бы хотелось больше походить на тебя, – добавила Трейси еще один неожиданный комплимент, подчеркнувший недостаток великодушия с моей стороны. – Но постоянная работа, семья, дети – это не по мне. А вот ты отлично справляешься. Просто я слишком творческая личность, вольная птица.
Вот к таким двусмысленным комплиментам я как раз привыкла. Я с ними выросла. Папа был в этом настоящим докой. Я улыбнулась: разве можно винить сестру, если она училась у лучших?
Входная дверь распахнулась, и в дом ворвались Сэм и Дафни.
– Вот и конец тишине, – вздохнула Трейси, когда Харрисон закрыл за собой дверь, а дети бросились по коридору к нам.
– А кто это тут у нас? – воскликнула я, когда они кинулись ко мне обниматься. – Поздоровайтесь с тетей Трейси.
– Привет, тетя Трейси, – послушно поздоровался Сэм.
– Привет, тетя Трейси, – эхом отозвалась Дафни.
– Привет, тетя Трейси, – сказал Харрисон, прислонившись к стене.
– Как сегодня в школе? – спросила я у сына.
– Хорошо, – ответил он.
– А в детском саду? – обратилась я к дочери.
– Была небольшая проблема, – сообщил Харрисон.
– Я туда больше не хочу, – нахмурилась Дафни.
– Что случилось, очаровашка? – Я начала так звать ее после собеседования с Элиз.
– Этот мальчишка, Джошуа. Он меня обзывает!
– И как он тебя обзывает?
Судя по замешательству на лице дочери, «очаровашка» вряд ли числилась среди прозвищ.
Дафни расправила плечи и надула щеки.
– Он называет меня шлюхой и соской, – объявила она.
Мы с Трейси дружно расхохотались.
– Очень мило, дамы, – упрекнул нас Харрисон. – Очень по-взрослому.
– А давай ты завтра поедешь в детский сад вместе со мной и скажешь ему, чтобы больше не называл меня шлюхой и соской? – попросила Дафни, явно ободренная нашей реакцией.
– Думаю, ты справишься и своими силами, – ответила я, когда наконец смогла говорить.
– Просто скажи ему, чтобы сам отсосал, – посоветовала Трейси.
– Так, дети, – поспешил распорядиться Харрисон, – идите наверх и смотрите телевизор в комнате мамы и папы, пока не будет готов ужин.
– Ура! – закричали они в один голос и убежали наверх.
– Серьезно? – обратился Харрисон к Трейси. – «Скажи ему, чтобы сам отсосал»?
Трейси пожала плечами.
– Иди к нам. – Она похлопала ладонью по дивану рядом с собой. – Только сначала кол из задницы вытащи.
Мне пришлось прикусить губу, чтобы сдержать несвоевременную улыбку, но поздно: Харрисон заметил и явно рассердился.
– Пожалуй, я попробую немного поработать до ужина, – буркнул он. – Может, поговоришь завтра с директором детского сада и решишь проблему?
Мы смотрели, как Харрисон поднимается по лестнице, пока он не скрылся из вида.
– Мне кажется или раньше он не был таким занудой? – спросила Трейси.
Глава 4
Большой трехэтажный дом по адресу Скарт-роуд, 223, был построен в 1932 году и снаружи выглядел полностью на свой возраст. Если бы я описывала его потенциальным покупателям, то посоветовала бы не обращать внимания на темно-красный кирпич фасада и толстые старомодные рамы, придающие дому вид, который лучше всего описывало слово из словаря моего сына – «стремный». Я бы заверила, что внутри дом выглядит совершенно иначе.