Потрясающее чувство полёта, любви и собственной значимости, осознание своей привлекательности — всё это кружило голову в латиноамериканском вихре, и мы танцевали и танцевали, пока не оказались вдали ото всех, и, окрылённая своим успехом, я не поцеловала Спенсера. Сама. В губы.
Спенсер застыл, прижимал меня так же сильно, дышал так же сбивчиво, но застыл, окаменел. Я продолжила целовать его скулу, щетина приятно кололась, а волосы были на удивление мягкими. Он пах немного лесом, немного корицей, чуть-чуть пляжем и коктейлем с водкой.
— Лесли, — Спенсер вытянул руки и отодвинул меня, — Лесли, нет.
— Я хочу тебя, — я действовала согласно тому, что прочитала и видела, быстро сняла платье и осталась в одном белье, слушая стон мужчины рядом, — давай же, — я шагнула к Спенсеру и протянула руку к поясу его шорт, в это же мгновение тряхнув волосами и облизнув губы. Всё именно так, как и должна была делать, чтобы соблазнить мужчину. Мои силы уходили на то, чтобы отчаянно не краснеть и двигаться достаточно привлекательно.
В теории всё было просто, в теории Спенсер должен был наброситься на меня с поцелуями, мы должны были упасть в песок и там предаться страсти. А на практике Спенсер стоял, как каменный истукан, и в каком-то ужасе смотрел на мой пудрово-розовый комплект из кружев, и, похоже, даже не собирался набрасываться на меня с поцелуями. Напротив, он в поражении поднял руки, отказываясь тем самым даже прикасаться ко мне, говоря:
— Нет, Лесли, нет!
Это было обидно… Я читала кое-что о нравах хоккеистов и даже видела пару статей, где упоминался Спенсер Льюис, подающий надежды и один из самых перспективных игроков АХЛ, который ушёл с вечеринки с моделью Виктории Сикрет, но никогда до этого момента не осознавала, насколько я — не модель Виктории Сикрет, насколько отчаянно далека я от жизни Спенсера Льюиса, всегда была далека и всегда буду Мне показалось, что я покраснела везде, где только моё тело было способно покраснеть, и бросилась бежать со всех ног от Спенсера и собственного унижения. Ни от того, ни от другого убежать мне не удалось. Унижение было при мне, когда Спенсер держал меня за плечи и просил успокоиться, уговаривал забыть всё, что произошло.
— Конечно, я забуду, — крикнула я, — забуду, что Спенсер Льюис не хочет меня! Что я недостойна его!
— Нет же, ты не понимаешь…
— Я всё отлично понимаю, ты был достаточно красноречив, — я снова попыталась убежать, но Спенсер мне не дал этого сделать.
— Боже, Лесли! Тебе шестнадцать лет! Шестнадцать!
— А тебе двадцать и что?
— Ты дочь шефа полиции, я не хочу, нет, я не могу нарушить закон. Если об этом станет известно, моя карьера полетит к чертям. Хоккей — всё, что есть у меня, всё к чему я стремился всю свою жизнь, я просто не могу!
— Хоккей?! Хоккей! Тебе важнее хоккей! Тебе важнее закон!
— Лесли, это важно, ты когда-нибудь поймёшь, просто сейчас тебе шестнадцать… ещё шестнадцать, ты всё успеешь.
— Ааааааааааа, — и я завизжала, потому что у меня закончились аргументы, и никаким другим способом справиться с собственными эмоциями я не была способна. Я просто завизжала и побежала в сторону дома, понимая, что Спенсер Льюис и не пытается меня догнать.
Так что следующие несколько дней я чувствовала себя абсолютно несчастной… растерянной и униженной. Но, как оказалось, я и понятия не имела, что такое «растерянная и несчастная».
Часть вторая
— Я хочу тебя кое с кем познакомить, — сказала Кэрол вечером через пару дней после моего фиаско с Спенсером. — Это Фил. — Я посмотрела на высокого мужчину с задорными ямочками на щеках и открытой, детской улыбкой. Я уже видела его много раз, он часто разговаривал с мамой. Кэрол была обладательницей лёгкого характера, так что я никогда не удивлялась количеству её знакомых и приятелей. — Дело в том, детка, что мы с Филом хотим… узаконить наши отношения, — я молча слушала, предвидя, что это только начало моего начавшегося разрушаться мира, — и нам придётся уехать, у Фила большой бизнес в Миннесоте, и…
И Кэрол всё говорила и говорила, а я молчала и молчала, и никак не могла взять в толк, что я уеду из этого городка, где все знают меня, и я знаю всех, что больше не буду болтать вечерами с Джонатаном и ругаться с Сэмом, что не буду забегать вечером на яблочный пирог Сью и в раздражении убирать в морозилку рыбу, которую принёс довольный Алекс.