Спенсер шептал, что это сверх его сил, и с силой толкнулся пару раз бёдрами, после чего я почувствовала влагу прямо у себя на руке, а потом — как мою руку вытирают чем-то, в последствие оказавшимся футболкой Спенсера.
— Ты сводишь меня с ума, Лесли, — испарина проступила на лбу Спенсера, и я была рада сводить его с ума.
По-настоящему счастлива и бездумно влюблена.
Спенсер Льюис уехал через четыре дня. Через пару месяцев мама продала свой ресторанчик и кафе, и мы переехали в Миннесоту к Филу.
Теперь я жила в огромной квартире с панорамными окнами и ходила в престижную школу. Кэрол открыла небольшую кондитерскую и была занята там или с мужем, а я была предоставлена сама себе, что вовсе не угнетало меня.
Спенсер иногда писал мне, иногда звонил, и я изо всех сил старалась думать о нём, как о своём парне, но получалось плохо. Я стала отслеживать информацию о нём, иногда в прессу просачивались детали его личной жизни, и тогда я понимала, что маленькая девочка, которая отчаянно краснеет от того, что ей на руку попал эякулянт, никак не может вписаться в его жизнь.
Он был Спенсер Льюис — один из перспективных игроков АХЛ, а я — Лесли Уоррен, девушка, выросшая в маленьком, тихом, уютном и пуританском городке.
И, несмотря на то, что теперь я носила одежду дорогих брендов и могла, не стесняясь, купить себе кружево любого цвета и фасона, ничего не изменилось во мне и уж тем более — в Спенсере Льюисе. Он не напоминал о той ночи, я тоже…
Спенсер писал мне или присылал видео со своих поездок, рассказывал курьёзные случаи или смешные эпизоды. Мы общались по интернету, по телефону, говорили на самые личные темы, и я скучала по нему всё больше и больше, сильнее и сильнее, понимая, что очень мало шансов нам встретиться. Наши города были отчаянно далеки друг от друга, как и жизни.
Я очень хотела, чтобы здравый смысл возобладал, и я перестала любить Спенсера Льюиса, но когда тебе восемнадцать, и чувства рвут твоё сердце, это практически невозможно.
Изо всех сил стараясь скрыть слёзы, я смотрела на экран монитора, видя там взлохмаченные волосы и кривоватую улыбку Спенсера, я видела, что татуировок на его руках стало ещё больше, а лицо стало более взрослым, чётко очерченная челюсть и щетина словно прибавляли возраст.
— Лесли, — Спенсер на том конце страны замолчал и долго всматривался в изображение на мониторе. Я знала, что он видит. Немного пухлые щёки, что меня расстраивало, я мечтала о чётком контуре лица, розовые губы, едва тронутые блеском, карие глаза в обрамлении загнутых ресниц. И, может быть, ему были видны едва заметные веснушки на моём носу или следы слёз на щеках.
— Лесли, — он вздохнул, — я…
— Я люблю тебя, — выпалила я, прежде чем подумать, да и какая разница, скажу я это или нет, но держать в себе не было сил, — я люблю тебя.
— Тебе кажется. — Нет.
— Посмотри на меня. Тебе. Кажется, — он выглядел очень убедительным. Я отвела глаза.
Признание всей моей жизни.
Мой принц. Мой рыцарь. Моя любовь с глазами манула.
Через четыре дня я смотрела в эти глаза цвета зелени и прозрачного янтаря и слышала.
— Ты сводишь меня с ума.
Спенсер Льюис был в моём городе, мы были в отеле, и я с ума сходила от любви и желания. Не знаю, что было сильнее, но я определённо была в тот день безумна, как и Спенсер.
Он прижимал меня к стене, его руки были одновременно везде, он ласкал меня, гладил, целовал, прикусывал и тяжело дышал. Я не стеснялась ни единой минуты и не сомневалась ни единого мгновения. Мы не нарушали закон, и я была абсолютно уверена в том, что это правильно. Мы следовали не рукописным сводам правил, а законам сердца, и были правы той ночью. Это было больно, остро и прекрасно одновременно.
— Я люблю тебя, — сказал мне Спенсер Льюис, — мы обязательно будем вместе, надо подождать.
И я стала ждать, ждать, пока я окончу школу, и мы с Спенсером сможем определиться в наших отношениях окончательно. Мы по-прежнему переписывались и созванивались, но уже совсем по-другому.
Спенсер Льюис стал моим настоящим возлюбленным, моим парнем и моим мужчиной. Он прилетал ко мне, а иногда я летала туда, где играла команда Спенсера.
Наши семьи были в курсе наших отношений, и даже Алекс — мой отец, хотя и прищурил глаза, но не стал раздувать скандал.
Кристин была вне себя от счастья, Кэрол поддерживала меня, как и Фил. Доктор Льюис был сдержан в своих эмоциях, но всегда вежлив со мной, а Максин — мама Спенсера, — тепло отнеслась ко мне, сказав, что рада за сына и видит, насколько сильно он влюблён.