Она утверждала, что изданная ею книга «является правдивым и документально обоснованным рассказом о деятельности моего мужа, рассказом, который читается, как самая удивительная выдумка». Последнее действительно так — не раз высказывались сомнения в подлинности этих записок Рейли, слишком большом налете на них литературности и т. д. То же самое говорили и о воспоминаниях самой Пепиты Бобадильи, вышедших тогда же, в 1931 году, и составивших вторую часть ее книги о Рейли. Кстати, в редактировании этих двух книг принимал участие и Роберт Брюс Локкарт.
Судя по всему, в основе мемуаров Рейли, выпущенных его вдовой, все же лежали его собственные записи и рассказы. Другое дело, что потом они были обработаны литературно и, без сомнения, приукрашены. Где именно — сказать уже сложно, но, скорее всего, их сделали более «острыми», добавили экшена. Так что использовать их будем, но с оговорками.
…Приехав в Петроград, Рейли отправился на квартиру своей старой приятельницы на Торговой улице, и, пока шел, ему казалось, что прохожие оглядывали его с нескрываемым подозрением. «К своему смущению и удивлению, я обнаружил, что сильно вспотел, когда наконец достиг цели», — признавался он.
Переведя дух, он приступил к работе.
В Петрограде Рейли познакомился с Эрнстом Бойсом и Фрэнсисом Кроми. С Кроми они разработали план, о необходимости которого Рейли сообщал в своем донесении в Лондон — он касался уничтожения кораблей Балтийского флота в случае попытки его захвата немцами. Судьба этих кораблей очень беспокоила англичан — ведь захват Петрограда и военно-морской базы Кронштадт германскими войсками рассматривался в то время как весьма реальное событие.
Большевики тоже не хотели, чтобы корабли попали к немцам, да и вообще они весной 1918 года не исключали возможности сотрудничества с союзниками по Антанте — в том случае, если вдруг германские войска действительно двинутся на Петроград. Поэтому неудивительно, что британские дипломаты и разведчики поддерживали контакты с советскими руководителями. Кроми и Рейли представили свой план вывода из строя кораблей Балтфлота одному из самых высокопоставленных советских военных того времени — бывшему генерал-майору Михаилу Бонч-Бруевичу. Он был, наверное, первым царским генералом, который перешел на сторону большевиков и отличался явными анти-немецкими взглядами. В феврале 1918 года Бонч-Бруевич участвовал в организации обороны Петрограда от наступающих немцев. А в марте его назначили военным руководителем Высшего военного совета Республики (руководителем политическим вскоре стал Лев Троцкий). Родной брат Михаила Бонч-Бруевича Владимир состоял управляющим делами Совнаркома и считался ближайшим соратником Ленина. Легко понять, что любой разведчик может только мечтать о хорошем знакомом с таким положением и такими связями.
И Рейли, и Кроми не раз встречались с Бонч-Бруевичем. Сам он тоже не обошел молчанием этот любопытный эпизод своей биографии. В 1957 году, вскоре после его смерти, вышли мемуары генерала, названные по тем временам весьма ортодоксально — «Вся власть Советам!» (литературным обработчиком воспоминаний являлся, кстати, тот же Илья Кремлев, который буквально на год раньше выпустил роман «Большевики»).
«Перед тем, однако, как перейти к деятельности Высшего военного совета в Москве, — отмечал Бонч-Бруевич, — мне хочется кое-что рассказать об его кратковременном, но крайне напряженном петроградском периоде.
Не успел мой поезд прибыть в Петроград, как ко мне зачастили всякого рода представители еще недавно союзных с Россией стран… Зная о враждебном отношении к Советской России ищущих дружбы со мной иностранных атташе и сотрудников посольств, я был очень осторожен и, встречаясь с ними по службе, каждый раз докладывал на Высшем военном совете о тех разговорах, которые вынужден был вести.
Среди зачастивших ко мне иностранцев был и разоблаченный впоследствии профессиональный английский шпион Сидней Рейли, неоднократно являвшийся ко мне под видом поручика королевского саперного батальона, прикомандированного к английскому посольству».
О чем же говорил с Рейли осторожный бывший генерал? Ну, вот, например, об этом: «Ко мне Рейли явно тяготел и всячески пытался создать со мной какие-то отношения, — писал Бонч-Бруевич. — Однажды он пришел ко мне с предложением разместить наши дредноуты и некоторые другие военные корабли на Кронштадтском рейде по разработанной им схеме.
— Вы знаете, господин генерал, — сказал он, щеголяя своим произношением, лестным даже для коренного москвича или тверяка, — что к России я отношусь, как к своей второй родине. Интересы вашей страны и ее безопасность волнуют меня так же, как любого из вас. Предстоящий захват немцами Финляндии для вас не секрет. Кстати, он уже начался.