Вскоре Рейли познакомился и со своим коллегой Джорджем Хиллом. «Ему было дано задание выяснить обстановку в России, сложившуюся в результате прихода к власти большевиков… — рассказывал Хилл в своих мемуарах. — Это был черноволосый джентльмен, ухоженный, весьма экзотического вида, который великолепно владел английским, русским, французским и немецким языками, хотя, странное дело, на каком бы языке он ни говорил, он сохранял свой иностранный акцент». В отличие от встречи с Локкартом знакомство Рейли с Хиллом прошло успешно. Хилл отмечал, что они понравились друг другу с первой встречи и он увидел, что Рейли — человек дела, «с невероятной ясностью охватывающий ситуацию». И хотя они работали на разные организации, но быстро договорились о сотрудничестве.
Странное появление Рейли в Москве вызывает много вопросов. Зачем ему понадобился этот спектакль с попыткой встретиться с Лениным в Кремле? Стояло ли за ним что-то более серьезное, чем просто самоуверенность и блеф британского агента? Ведь он не мог не понимать: вся эта история с его походом в Кремле не может не привлечь к нему внимания со стороны советских спецслужб, что серьезно усложнит выполнение его задания в будущем.
Самое интересное, что, получив от Локкарта разнос за «наглость» и извинившись за это, Рейли вовсе не прекратил своих попыток встретиться с кем-нибудь из руководства большевистского режима. Буквально на следующий день после встречи с Локкартом он, например, беседовал с Михаилом Бонч-Бруевичем.
Как уже говорилось, в своих мемуарах Бонч-Бруевич заявлял, что не встречался с Рейли в Москве. Но нет — они встречались неоднократно, и в первый раз — 9 мая 1918 года. Об этих встречах агент регулярно информировал Лондон. Из его отчетов становится понятно, почему потом бывший генерал предпочитал не вспоминать о беседах с Рейли — ведь его тогдашние суждения, мягко говоря, не совсем соответствовали канонической версии советской истории, которая утвердилась к 50-м годам.
В книге Эндрю Кука приводится несколько донесений Рейли в Лондон. Бонч-Бруевич весьма резко высказывался о мире с немцами. О наркоме иностранных дел Георгии Чичерине он, например, сказал, что не знает, пошел ли он на уступки немцам «из страха или потому что немцы его купили». Выступал он и за переговоры с союзниками, потому что только при их поддержке можно будет, по его мнению, противостоять Германии. Впрочем, свои взгляды на мир с немцами Бонч-Бруевич не очень-то и скрывал. 27 мая 1918 года — как раз в то время, когда он встречался с Рейли — бывший генерал отправил письмо Ленину, в котором, в частности, открыто писал о том, что существует «фактически уже установившееся германское рабство» в России. Такие резкие суждения ему прощали — Бонч-Бруевич играл важную роль в формировании новой армии, которой, в случае нового немецкого наступления, предстояло схватиться с германской армией.
В том, что Рейли встречался с Бонч-Бруевичем, не было ничего из ряда вон выходящего. До середины 1918 года большевики поддерживали довольно плотные контакты с союзными миссиями, в том числе и с миссией Локкарта. Сам Локкарт неоднократно встречался с Троцким, Чичериным, Караханом и другими советскими руководителями.
Ну а Джордж Хилл (возможно, он несколько приукрасил свою роль в этих событиях) вообще утверждал, что Троцкий сделал его «инспектором авиации» и он должен был давать наркому по военным и морским делам советы по формированию новых авиационных частей. Два-три раза в неделю они с Троцким устраивали дискуссии по вопросам авиации. Если верить Хиллу, он также помогал большевикам организовать наблюдение за германскими войсками на оккупированной немцами территории, службу контрразведки — для наблюдения за германскими агентами и помогал организовывать эвакуацию различного имущества из районов, находившихся вблизи оккупированных немцами территорий. Он, согласно его воспоминаниям, также организовывал диверсионные группы, которые забрасывались на Украину и на другие территории, оккупированные немцами и австро-венграми. Эти группы были организованы из русских офицеров, и сам Хилл иногда тоже ходил с ними в рейды.