Джеф Стивенс знал, что из него вряд ли получится защитник «Группы-99». Раньше, когда было модно восхищаться «Хакерами», Джеф считал их политику глупой, а так называемую миссию – абсолютной утопией. Эти молодые люди из разных государств Европы пытались оправдывать свои действия, размахивая флагом социальной справедливости, но, судя по тому, что видел Джеф, на самом деле ими двигала зависть. Зависть, а еще злоба и все возрастающее чувство неудовлетворенности, которое использовали «левые» смутьяны вроде грека Элиаса Каллеса или испанца Лукаса Коломара. Может, Джеф стареет, но в его время цель заключалась в том, чтобы сначала заработать себе состояние, а потом наслаждаться им так, чтобы чертям стало жарко. Верно, в свое время Джеф нарушил множество законов: с формальной точки зрения его можно назвать грабителем, но воровал он только у тех, кого искренне считал преступниками. И делал это на свой страх и риск, дерзко и смело, не забираясь в чужие компьютерные системы с черного хода. С точки зрения Джефа Стивенса, «Хакеры» всего лишь кучка маменькиных сынков, разбирающихся в математике и прикладных науках. А то, что они нацелились на фрекинг-индустрию, – просто чушь! Если на свете и есть нечто, что способно вывести Джека из себя, так это ханжа-экологист.
Если Николас когда-нибудь превратится в одного из этих наглых, озлобленных зануд, Джеф умрет от стыда. К счастью, такое вряд ли случится.
Поднимаясь в лифте к своему пентхаусу, Джеф с удовольствием почувствовал себя дома. Большая квартира, занимавшая весь этаж, была его радостью и гордостью. Элегантные раздвижные окна, высокие потолки, паркетные полы и впечатляющий вид на реку и противоположный берег – его квартира скорее напоминала музей, чем частную резиденцию. Со временем Джеф заполнил свое жилище бесценным антиквариатом, сокровищами, привезенными из многочисленных путешествий и приобретенными не всегда легально. Чего только не стояло на полках: и древнеегипетские вазы, и ранние издания викторианских романов, и жуткие мумифицированные головы пигмеев, законсервированные в банках. Там были монеты и статуи, окаменелости и одежды из древних захоронений, фрагменты наконечников стрел и целый нордический камень с рунами, водруженный на постамент. Все это было собрано без какой-либо логики, но каждый предмет представлял собой уникальную вещь и имел свою историю. Одна из бывших любовниц предположила, что Джеф окружает себя вещами, дабы компенсировать нехватку человеческой близости. Это замечание почему-то задело его за живое – возможно, так на самом деле и было, по крайней мере, до тех пор, пока он снова не отыскал Трейси и в его жизни не появился Ник.
Джеф прошел на кухню, засыпал кофе в кофемашину и, пока готовился напиток, отправился на террасу подышать воздухом.
После того как Джеф отказался от выпивки, кофе заменял ему виски во время вечернего ритуала и по непонятной причине не мешал заснуть. Джеф по-детски наслаждался полезными свойствами кофемашин нового поколения: сияющим хромом, кнопочками и безупречно взбитым молоком.
До Рождества оставалась неделя, и в Лондоне заметно похолодало, отчего все было покрыто искрящимся серым инеем. Снег еще не выпал, но парк уже напоминал рождественскую викторианскую открытку: неподвластный времени, мирный и прекрасный. Джеф всегда любил Рождество. В это время он снова ощущал себя ребенком, который, прижавшись носом к витрине магазина, мечтает о конфетах и подарках. Опять же, как то и дело говорила ему Трейси, Джеф никогда и не переставал быть ребенком. Единственная разница заключалась в том, что, повзрослев, он уже не глазел через стекло, а предпочитал вламываться внутрь через крышу и брать все, что понравится.
«Ты навсегда внесен в черный список Санты», – не раз пеняла ему Трейси.
Улыбнувшись воспоминанию и все еще думая о Николасе – в Рождество Джеф скучал по нему сильнее, чем в любое другое время, – он взял телефонную трубку и, подчиняясь мгновенной прихоти, набрал номер Трейси. Она не ответила, и пришлось оставить сообщение, чего Джеф терпеть не мог: «Это я. Очень хочу увидеться с Ником. Понимаю, мы тогда решили, что торопиться не следует, но все же хотел бы приехать. Прошло уже много времени, и я… я по нему соскучился. Перезвони мне, ладно?»
Нажав «отбой», злясь на самого себя, он вернулся на кухню за кофе. Нужно дождаться ответа Трейси: всегда лучше поговорить, чем общаться посредством голосовой почты, – и в этот момент зажужжал дверной звонок. Джеф от неожиданности даже подскочил: кого это черт принес в такое время? Желудок от дурных предчувствий ухнул куда-то вниз. Не мог же Дин Клинсманн выследить его так быстро! Или мог? Возможно, кто-нибудь в клубе дал его адрес. Достаточно одного телефонного звонка.