И не было нужды бороться за свое право, потому что он владел Саске настолько же, насколько и Саске владел им. Это не было похоже ни на один жесткий и быстрый секс в Пещерах, когда самоконтроль срывало молниеносно и накрепко.
Сейчас он растворялся сам, уходил под прикосновениями, исчезал под поцелуями, откалывался кусочками вместе со снимаемой одеждой. И не было страха или неуверенности, или сопровождающей все походы в Пещеры брезгливости. Даже похоть всколыхнулась внутри и тут же ушла, оставив место желанию.
Им некуда было спешить. Впервые Наруто не пытался доказать что-то себе или стоящему напротив альфе. Впервые хотелось целоваться до умопомрачения и доверять. Впервые не было страшно покориться, потому что он отдавал добровольно все то, что мог отдать.
Все пропало, разбилось на миллионы частиц и вновь собралось. У всего на свете было одно имя, и нависающая сверху черноглазая тень тоже состояла из звуков. Нескольких долгих и тягучих, единственно имеющих смысл в этом колеблющемся жаре. Наруто повторял их из раза в раз, выгибаясь под прикосновениями, отвечая на поцелуи, скользя руками по коже и пересчитывая шрамы.
Саске целовал его грудь, прикасался губами к соскам, скользил вниз, к пупку, а комната перед глазами дрожала, и почему-то жалобно звенели стекла. И обугливалась местами измятая простыня.
Чакра урчала, вливаясь в жар и остужая его ледяным дыханием. Чакра ловила отзвуки чувств, и Наруто видел себя чужим глазами: выгнувшегося, распластанного по кровати, с мучительно сведенными бровями и закушенной губой. Такого красивого. И волоски, сбегающие вниз блядской дорожкой, были жесткими и упруго проминались под движениями языка… И желание скручивалось внутри огненной геенной, тянулось к ледяному безумию в синих глазах.
Чакра вихрилась и урчала, напитываясь теплом, а Саске целовал его во внутреннюю сторону бедра и терся носом о мягкую кожу. Вдыхал запах и игнорировал умоляющие стоны. Наслаждался.
А потом мозолистые, привыкшие к оружию пальцы скользнули по кольцу туго сжатых мышц, погладили и почти без сопротивления проникли внутрь. Горячий рот обхватил головку члена, язык прошелся по уздечке, и мир окончательно распался на части.
Наруто выгнуло и повело, он стонал и хрипло ругался, перемешивая просьбы с угрозами, но Саске непреклонно медленно облизывал его член, обводил губами вены, терся щекой. Равномерно и сильно двигал пальцами, безжалостно растягивая.
И пусть была боль, но она была правильной и нужной — как доказательство, что их объединила не течка, не тупой животный инстинкт.
Наруто не считал количество пальцев. Просто становилось чуть невыносимее и жарче, а ощущения стирались, сменяясь тягучим желанием большего. Саске медленно скользил губами по его члену, мял яички и жестким ногтем очерчивал шовчик — Наруто встряхивало от каждого движения, а внизу живота скручивалась тугая пружина. Он уже почти сорвался в оргазм, но, когда до конца осталась всего пара движений, Саске отстранился, скользнул гибким совершенством выше, навис сверху, целуя уголок искусанных губ.
Наруто слизнул терпкий вкус и обхватил его талию ногами.
- Ты когда-нибудь…
Если ты спрашиваешь, занимался ли я сексом вне течек, то нет, — сумбурно подумал Наруто, оплетая его шею руками. На слова его бы сейчас все равно не хватило, но Саске понял и так. Вздохнул, непроизвольно передернул плечами и осторожно потерся членом между ягодицами.
- Нужна смазка, — тихо вздохнул он.
Блять, Учиха, я шиноби, будущий Хокаге и омега — у меня самосмазывающаяся задница, — воспользовался Наруто обретенным способом общения и тут же вздрогнул и громко вскрикнул, когда Саске без предупреждения толкнулся в него. Головка исчезла внутри, Наруто распахнул рот и запрокинул голову, подставляя шею под губы.
Было действительно больно, а самосмазывающаяся задница у него была только в течку, о чем следовало бы помнить. Но мстительный Саске и не думал останавливаться. Он ласково прижался губами к выемке ключицы, поднялся, подхватывая ногу Наруто под колено, и толкнулся снова, входя на всю длину. Его сиплый вздох потонул в громком стоне.
Саске замер на секунду, легко поцеловал косточку на колене, прикрыл на мгновение глаза. Поглощенный ощущениями Наруто даже внимания не обратил на его легкий облегченный вздох. А потом Саске сжал его бедро стальными пальцами и резко вышел, и тут же, не давая опомниться, снова вошел.
Внутренности обожгло, скрутило, перемололо в труху, боль смешалась с диким, невероятным наслаждением, осознанием того, что Саске и впрямь в нем, вбивает его в матрас и хрипло дышит, срываясь на рычание. Наконец. Наруто изогнул спину, вцепился руками в простыни над головой, и мог только подаваться навстречу размашистым движениям.
Кожа шлепалась о кожу, жар витал в воздухе, подхватываемый порывами поднимающегося ветра, а Саске двигался внутри, и каждый раз, когда обжигало пустотой, а потом горячо заполняло, хотелось умолять и ругаться, а на деле получалось лишь стонать сквозь стиснутые зубы и стараться не сорваться на крик.
Где-то совсем рядом хлынул дождь, злобно свистнул ветер и громыхнула гроза. Чакры рычали, объединенные и равные, две несокрушимые стихии, не умеющие жить друг без друга. А потом, в какой-то из застывших в бесконечности моментов, Саске вошел в него на всю длину, отпустил колено и почти лег сверху. Невесомо коснулся губ, прижался лбом ко лбу и слегка улыбнулся.
И этого оказалось достаточно, чтобы мир свернулся в воющий пламенем водоворот.
***
- Восемнадцать домов! Стекла! Молния выжгла десятую часть Запретного Леса! Ветром сдуло генина и носило по улице, пока его не поймали!
Наруто не выдержал и хихикнул.
- А ТЕБЕ СМЕШНО?! — окончательно озверела Цунаде.