— Вы эту пьесу видели?
— Я не хожу в театр. А вы?
— Страшно редко. Последний раз смотрела в «Ателье» очень милую английскую комедию. В главной роли еще была та актриса, что после погибла в автомобильной аварии, не помню имени.
— Сара, — очень тихо отозвался он и положил ладони на скатерть.
Его лицо испугало Люсиль. «Боже, как он несчастен», — мелькнуло в голове.
— Простите меня, — попросила она.
Он обернулся и тусклым голосом переспросил «что?», глядя как бы сквозь нее и прерывисто дыша, точно после удара под дых. Мысль, что это она, пусть невольно, его ударила, показалась Люсиль невыносимой. Она не любила бывать невежливой, а уж тем более жестокой.
— О чем задумались, Антуан? — Голос Дианы прозвучал резко. Повисла тишина.
— Да он просто замечтался, — засмеялась Клер. — Антуан, Антуан!
Никакой реакции. И гробовое молчание за столом. Гости замерли с вилками в руках, повернув лица в сторону бледного молодого человека, вперившегося пустыми глазами в графин на середине стола.
Люсиль тронула его за рукав, он очнулся.
— Что вы сказали?
— Я спросила, о чем вы задумались, — сухо повторила Диана, — только и всего. Или мой вопрос нескромен?
— Такие вопросы всегда нескромны, — заметил Шарль. Теперь он смотрел на Антуана с интересом, как, впрочем, и все остальные. Антуан был приглашен в роли любовника Дианы, пригретого ею из каприза. А теперь внезапно превратился в мечтающего молодого человека. Над скатертью пролетел ветерок зависти и ностальгии по прожитым годам, Клер же не на шутку разозлилась. Как это прикажете понимать? Тут собрался цвет общества, известные, блестящие, остроумные люди, знающие все и вся. Мальчишке слушать бы их, разинув рот, смеяться вовремя да благодарить судьбу, что попал в такую компанию, а не корчить ив себя невесть что. А если у тебя в башке свидание с какой-нибудь пигалицей в Латинском квартале, то какого черта ты связался с Дианой, одной из известнейших и очаровательнейших женщин Парижа? И выглядит она в свои сорок пять просто чудесно. Правда, не сегодня: что-то бледна и встревожена. Не знай ее Клер так хорошо, решила бы, что та несчастна. Клер вмешалась:
— Держу пари, вы мечтали о «Феррари». Кстати, Карлос на днях купил последнюю модель и пригласил меня прокатиться. Ощущение было такое, что пришел мой последний час, хотя он прекрасно водит.
В ее голосе прозвучало удивление: Карлос был наследником какого-то престола и Клер не переставала восхищаться его способностью иметь еще какие-то интересы помимо того, чтобы, сложа руки, ожидать реставрации своей монархии.
Антуан с улыбкой повернулся к Люсили. У него были светло-карие, почти желтые глаза, крупный нос, красиво очерченный рот. В облике его сквозило что-то очень мужественное, что не вязалось с этой бледностью, с по-детски нежными волосами.
— Простите меня, — тихо произнес он, — наверное, я показался вам грубым.
Он смотрел ей прямо в лицо, и, когда говорил, глаза не блуждали рассеянно по скатерти или по плечам, как это часто бывает. Казалось, все остальные для него просто не существуют.
— Мы сказали друг другу три фразы, две из них были извинения, — ответила Люсиль.
— Мы начинаем с конца, — весело подхватил он. — Обычно мужчина и женщина говорят это друг другу в конце, по крайней мере, один из них. «Прости, я тебя разлюбил».
— — Это еще не худший случай. Меня просто бесит откровенная манера, эдакая прямота: «Извини, я думал, что люблю тебя, но ошибался. Считаю долгом тебе сказать».
— Навряд такое с вами часто случалось.
— Премного благодарна.
— Я имел в виду, что вы, верно, всегда опережаете мужчин. Пока они соберутся с таким признанием, ваш чемодан уже в багажнике такси.
— Teм более, что мой багаж — пара свитеров да зубная щетка, — засмеялась Люсиль.
Немного помолчав, он заметил:
— Вот как? А я полагал, что вы женщина Блассан-Линьера.
«Какая досада, — подумала Люсиль. — Он было показался мне умницей». По ее понятиям, беспричинная жестокость не могла сочетаться с умом.
— Да, — ответила она, — вы правы. Сейчас я уезжала бы в собственном автомобиле и с чемоданом, набитым шмотками. Шарль очень щедр.
Она произнесла это очень спокойным тоном, но Антуан опустил глаза.
— Простите меня. Сам не знаю, чего несу. Не по себе мне среди этой публики.
— Так не ходите сюда. Да в вашем возрасте это и опасно.
— Ну, знаете, детка, я ведь постарше вас, — оскорблено заявил он.
Она засмеялась. Диана и Шарль посмотрели на них. Они сидели рядом, напротив своих протеже. Дети по одну сторону, взрослые по другую. Старые тридцатилетние дети, никак не желающие взрослеть. Люсиль умолкла. Она подумала о себе: ничем в жизни не занимается, никого не любит. Смешно. Не люби она жизнь саму по себе, давно бы покончила с собой.