Где вилась ее коса,Черви лунные горят,И растаяли глаза,Уходящие назад.
31 марта 1930
Загородный, 16
39. «Я вижу – нет надежды…»
Я вижу – нет надежды,Не любишь ты меня.А слёзы, как и прежде,Безмерны и красны.И я сгораю, воя,От темного огня,От яростного знояНахлынувшей весны.
1930
40. «Всё сходится точно…»
Всё сходится точно,В назначенный день.Решенье заочноИ неотступно, как тень.Ты взвешен и сложенПо сотне смет.Ты есть, ты должен,Свободы нет.
1930
Загородный, 16
Улица пуста. Опрокинутые в днище,В лужах лица стекол морщинисты и плоски,И дождь процарапывает белой ночью чище,Чем мелом, ручейки, дорожки и полоски.
Слезные полоски. Тяжелый храпЖеребцов из бронзы и дрыхнущих казарм.Город полон шума, от писка во дворахДо сонного собачьего лая по базарам.
Если это – тишина,Всё равно – не легче мне.Тяжело бродить без снаИли бредить в тишине.
Здесь всюду дышит и всюду полно:Куда рука не ткнет,За каждой дверью и стенойХрапит, вздыхает, живет.
Опять окно, опять стена,И здесь – рукой подать,И здесь измята простыня,И здесь скрипит кровать.
Я задыхаюсь и, если б мог,Я вам клянусь, – сейчасЯ, право, пришел бы к каждой из васИ придушил бы вас.
У труб, с их журавлиных ног,Вода стекает вниз.
Но жар лицом уткнулся в сонИ, вздрогнувши, затих.Скривились морды колесомУ подворотен злых.
Дождь перестал. Сошел с чердака,Высморкался в плакат.Железные крыши стали лакатьРваные облака.
В луже смяк заплаканный плакат.Черт подери, до чего же пусто!
Это не день, это не ночь,Это ни то ни се,Это – листок схлестнуло прочьИ по воде несет.
1930
Загородный, 16
42. «Видишь – там, в открытом поле…»
Видишь – там, в открытом поле,Дождевые облака,И в качестве постелиПочерневшая река.
Над широкою водоюЛошадь вытянула шею.Одинокий поезд воет,Одинокий ветер веет.
1930
Дорога в Сестрорецк
43. «Оцарапав клочья туч…»
Оцарапав клочья тучО горелый красный лес,Дождь прошелся кувыркомПо траве. И улетел.Сосны вспыхнули как медь,Трубы кончили греметь,Солнце сопки золотит.За блеском дождевых червей,За черными стеблями трав,Туман застлал далекий путьДо шелковых синих снежных гор.А тут горят стволы,Текут куски смолы.Мы расправляем грудь,И вспыхивает медь.
1932
Верхнеудинск
44. «Не увлекайтесь преступными мечтами…»
Не увлекайтесь преступными мечтами,А занимайтесь доступными вещами.Сдерните дырочки с кружев.В курзале семга, побелев.Промчался синий лес, звеня.Влюбитесь, девочки, в меня.Дама с зонтиком стоит,Солнце локон золотит.Золотые стервыМне портят нервы.
1933
Павловск
Саки лёки лёк лёкНе твори мне смерти.Смердь твор в глубинуНе залей водой. ПотонуЛеденея. Ни кружки. Крошки.Крышка. Болт.Петушка на хворост.Что за хвост?! – Не вырос.Так зачем же меняВыудили с неба,Если здесь для меняНе хватает хлеба?Выпусти меня, дорогая тетя,Я слезами обольюсь,ПомолюсьЗа тебя и за всё твое семейство– Не большое беспокойство.
Зима 1933
Все, которые живут,Обязательно умрут.Ночью в окошкоПрыгнула черная кошка,Села на шею спящего лица —Уберите мертвеца.Ужины в «Астории»,Темные истории,Чёлка, чечетка,Что ли, не очень четко.Чок-чок боевичок.Лиговские бандитыЭтим весьма убиты.Поверьте на́ словоКатюше МасловойИ многим другимНедорогим.Было дело поперек,А он себя не поберег —Ходил фертом,Задравши рыло,И вот уже мертвым.Не выгорело. Погорело.Шел трамвай девятый номер,А в трамвае кто-то помер.Уберите.С кисточкой…
<1933>
I.
С тихим омутом не под ветками, а под клетками. С дырками. Соки из животов котов и собак. Случайных. Мученых. Все, кто в эти минуты кричит. Стоять и дышать на вишни. С мологожатками у губ. Я, как видите, не глуп. Излишне. Чья улыбка? Твоя, детка. Не увижу тебя. Я этому счастлив. Только потому, что набил котлет в счастливый живот. Благословенно небо! Под клетки! Свеже из-под пытки. В клетке стучат кости. А, здрасьте! Что это за китайская игра? Итак, кто счастлив, кому легко? Далеко до далеко до далеко. Порцию свежего воздуха, умоляю. Время измен. Сто измен. Да, да, сто понепрочней. Забыть о ней. О ком? С полным ртом. Порцию воздуха!