В тот же день
– Просыпайся, Гермиона, – сказал Гарри.
Она открыла глаза и улыбнулась… хотя было немного странно видеть Гарри. Обычно её и Возвращённых пробуждали в Приёмной комнате, после чего они самостоятельно шли в Тауэр. Так было лучше для имиджа. Неужели Гарри наконец-то покинул Тауэр, впервые за многие годы?
Нет, они в клинике. В палате. Эстер и Хиори рядом нет.
Она не могла двигаться. Попытавшись пошевелиться, она почувствовала холод металла на руках и ногах, сдавливающие крепления на груди.
О, Боже.
Она дёрнулась, но металл не поддался. Гоблинское серебро?
Она точно в Тауэре? Это точно Гарри?
Как ей выбраться, не убивая его? Она поискала в памяти заклинания, которые не требовали бы палочки и активных жестов.
– Всё в порядке, – успокаивающе произнёс Гарри.
Спокойнее от этого не стало.
– Гарри, что ты делаешь? – стараясь говорить ровным голосом, спросила Гермиона.
Театр Яры Цимрмана, Прага, Чехия
19 мая 1999 года
В тот же день
– Dobrý den! – окликнул весёлый женский голос.
Якуб повернул голову на звук и увидел миловидную девушку, которая стояла на другой стороне улицы, у входа в театр, и махала ему рукой. Она была невысокого роста, с женственной фигурой: широкими бёдрами и пышной грудью. На ней было странное зелёное платье, до того закрытое, что касалось подолом тротуара, а высокий воротник прикрывал шею. Оно больше походило на сценический костюм, чем на одежду, поэтому Якуб решил, что она участвует в постановке. Он бросил взгляд на наручные часы… до возвращения домой ещё оставалось время. Поддавшись любопытству, он перешёл через улицу.
– Co pro vás mohu udělat, slečno? [191] – спросил он, с улыбкой подходя к актрисе. Она улыбнулась в ответ. Широкий рот и миниатюрный носик делали её похожей на куклу.
– Ahoj! Máš něco v plánu na dnešní večer?[192] – приветливо спросила она.
На самом деле, у него были планы: вечером они с Ханой собирались пойти на танцы. Но Якуб решил узнать, что происходит, что ему собираются предложить. Может, Хана захотела бы пропустить танцы и сходить на представление.
– Ještě nevím[193], – он пожал плечами, не переставая улыбаться (может даже немного флиртуя, но он ведь, слава богу, не монах). – Proč se ptáte? Napadá vás nějaké místo kam bychom mohli zajít? [194]
Девушка тоже пожала плечами, слегка повернула голову и робко улыбнулась. Она демонстративно запустила руку в глубокий карман платья и вытащила палочку.
– Ano, napadá mě jedno specifické místo. Potřebujeme vaši pomoc.[195] Конфундо.
Якуб ощутил, как по телу пробежало лёгкое покалывание, словно он нырнул в горячую воду. Это было странно, но в то же время почему-то успокаивало.
– Jdi dovnitř a čekej na další pokyny. Jdeme do války[196], – сказала девушка, и Якуб почувствовал, что согласно кивает, ведь он уже и так собирался зайти внутрь и тихо ждать дальнейших указаний.
Он толкнул дверь в театр. В фойе никого не было, но он знал, что должен пройти мимо касс прямиком в зал. Это было очевидно.
Пройдя в партер, он с разочарованием увидел, что все места заняты. Даже в проходах стояли люди – разномастная толпа мужчин и женщин разных возрастов и комплекций. Якуб нахмурился и стал проталкиваться вдоль стены, пытаясь найти свободный от терпеливо ожидающих людей уголок.
Наконец он прислонился к стене и расслабился. Посмотрел на наручные часы. Планов на сегодня, впрочем, как и на будущее, у него не было, так что можно было спокойно ждать. Это ведь его предназначение… просто стоять здесь и ждать, пока не настанет время взять оружие. А потом они, конечно, отправятся на войну. Всё понятно.
Якуб закрыл глаза и расслабился. Лучше поберечь силы.
Медицинский центр Джона Сноу и Школа Сомнения (Тауэр)
19 мая 1999 года
В тот же день
У нее было всего несколько секунд на раздумья, прежде чем в палату вошёл кто-то ещё.
Пожилой мужчина с приятной улыбкой. Он взглянул на Гарри, но ничего не сказал, и протянул руку к лодыжке Гермионы.
Равнины смерти, Тир на Ног
19 мая 1999 года
В тот же день
Равнины смерти сохраняли ледяную тишину уже много лет. Схваченные морозом тела не шевелились, сладкой болью разбросанные всё там же, где оставил их владыка ляписа.