Молочные дожди покрыли всё белым инеем.
– Крувос [197], – ветер принёс шёпот из-за края поля, с безопасного расстояния. – Спондехо крувос. Крувос. Крувос. Спондехо крувос.
– Крувос, – ответили холодные губы. – Крувос.
Между окровавленными кусками тел зашевелились чёрные пальцы. Рука дёрнулась, ломая мутную ледяную корку вокруг, начала цепляться и тянуть вверх с такой невероятной силой, что суставы затрещали, будто несмазанный механизм. Наконец она освободилась целиком, отпустила хватку и резким движением оторвала бледный лоскут мяса, а затем осторожно поднесла его к иссохшимся губам.
На мертвецки белом лице распахнулись чёрные как кровь глаза: гаунт пробудился. Он улыбнулся, и любой, кто увидел бы эту улыбку, в тот же миг сошёл с ума.
Равнины смерти больше не молчали: отовсюду слышался треск. Показался коготь лейи, а рядом – длинные пальцы второго гаунта.
Существа земли тёмных фей пробудились.
Мельд отпустил Гермиону и приветливо улыбнулся.
– Так-то лучше.
Она подняла глаза.
Вселенная содрогнулась, словно от боли.
44. Сердце мне разбей
Медицинский центр Джона Сноу и Школа Сомнения (Тауэр)
19 мая 1999 года
В тот же день
У нее было всего несколько секунд на раздумья, прежде чем в палату вошёл кто-то ещё.
Пожилой мужчина с приятной улыбкой. Он взглянул на Гарри, но ничего не сказал, и протянул руку к лодыжке Гермионы.
– Эгестиментис.
Гермиона существовала как осколок сознания, в то время как незнакомец расхаживал внутри её разума.
– А вы, значит, мисс Грейнджер, – задумчиво произнёс мужчина. Он погладил одну из извивавшихся пушистых меховых мыслей. – Или можно звать вас Гермионой? Может быть позже, когда познакомлюсь с вами поближе. – Мысль увильнула от прикосновения.
– Я Мельд, – сказал он. – Мы здесь, потому что возникла необходимость несколько вас изменить. Все ваши друзья уже через это прошли, в том числе и Гарри Поттер. – Он пробирался сквозь клубки извивающихся меховых мыслей, выдёргивая то одну, то другую. – Тоже маглорожденная… и так похожа на мистера Поттера. Мне кажется, ему было бы приятно это услышать. У него нет романтических чувств, там… Больше преклонения, чем чего-либо ещё, словно вы статуя на пьедестале. Но услышать о вашем с ним сходстве ему всё равно было бы приятно.
Пылинка, которой была Гермиона, отстранённо наблюдала.
Мельд коснулся туго скрученного жгута густого жёлтого тумана, и тот завибрировал.
– Любопытно, – он скользнул ладонью по нескольким таким жгутам и вытянул один, чтобы изучить поближе. – Вы считаете своих «Возвращённых» такими важными? Хм-м. Тогда мы, пожалуй, примем их в нашу команду. Грядут великие события, мисс Грейнджер. Настоящие армии собираются и готовятся к тому, чтобы выступить и хлынуть друг на друга, как волны. Падут народы. Целым мирам придёт конец. Поставим в их ряды и ваших Возвращённых… и тоже уберём их с карты.
Волшебник дружелюбно улыбнулся.
– Но сперва следует внести некоторые изменения. Одно очень важное изменение в вашей голове. – Он дёрнул очередную прожилку, освобождая её. – Приступим, Гермиона.
Мельд отпустил Гермиону и приветливо улыбнулся.
– Ну вот. Так-то лучше.
Она подняла глаза на своего хозяина.
Вселенная содрогнулась, словно от боли.
Волна прокатилась по небольшой белой палате в клинике Тауэра, прошла сквозь лежащую на кровати Гермиону, сквозь Гарри и Мельда. Словно кто-то взял реальность за углы как простыню и крепко её встряхнул.
Мельд бросил на Гарри вопросительный взгляд, плотно сжав губы. Двумя быстрыми движениями он расстегнул рукава мантии. Его кожа начала излучать приятный золотистый свет, принимающий форму острых игл, а из-под одежды выползло полупрозрачное, пахнущее серой зеленокожее существо и обвилось вокруг хозяина. У твари было множество лап, больше похожих на щупальца с когтями, широконосая морда и немигающие глаза огромной ящерицы.