– Почти закончили? – спросила Тинегар из-за спины. Американская ведьма явно была недовольна тем, что Гарри так настойчиво требовал присутствия Гермионы, и что её коллеги-советники в результате согласились. Возможно, они предполагали, что это будет чисто символический визит. – Боюсь, здесь особо не на что смотреть.
Гермиона оглянулась на американку, чьё тонкое лицо выглядело недовольным.
– Мне кажется, есть на что.
Тинегар отрицательно покачала головой.
– Мы уже тщательно тут всё обыскали. Провидение, поиск следов заклинаний: все стандартные процедуры. Но мы не нашли ничего интересного. Никаких разрушительных заклинаний здесь не применялось, никто не аппарировал и не применял портключ. И как вы видите, пороховые меха разрушены. В этом проклятом маггловском устройстве не было никакой магии… это что-то вроде навозной бомбы, но с пламенем и ударной волной. На данный момент мы называем это Взрывобомбой.
«Пожалуй, я запишу это своей пишуручкой в мой бумагоблокнот», – произнёс голос Гарри в голове Гермионы.
– И Вы вернулись назад раньше и всё проверили? – вопрос звучал как неопределённая чепуха, если только вы не знаете о маховиках времени. Гермиона предположила, что Тинегар знала о них, учитывая тошнотворное количество информации, которой владели Хиг и союзники, но информационная гигиена была важной привычкой.
Тинегар отрицательно покачала головой:
– Мы ограничили время здесь. Не для того, чтобы помешать расследованию, разумеется. Я не уверена, вы слышали об Альбрехте Переле?
Гермиона покачала головой. Тинегар продолжила:
– В шестидесятые годы был один волшебник, который возвращался на час назад, чтобы подготовиться к трудному повороту дебатов. Когда какой-нибудь пункт его речи подвергался критике, он тратил целый час, пересматривая свою речь, собирал сторонников и получал соответствующие обещания от союзников. Конечным результатом стало то, что каждый раз, когда он оглашал свою повестку дня, все уже были готовы его поддержать, а контраргументы были ничтожными. Когда же и другие начали делать то же самое, ставки поднялись… Участники снова и снова возвращались во времени, пытаясь подготовиться, основываясь на информации из будущего. Насколько я понимаю, стенограммы с таких собраний перестали иметь смысл… Просто набор предопределённых выводов, описывающих результаты дискуссий, существование которых только подразумевалось. Один из наших провидцев сошёл с ума, крича что-то о ленте, имеющей только одну сторону [51].
Тинегар поморщилась, её верхняя губа почти прижалась к узкому носу.
– В конце концов, Альбрехт попытался выйти из тупика, вернувшись на шесть часов назад. Он попытался отправить свои заметки с помощником ещё на шесть часов, чтобы провести опрос мнений. Альбрехт, его помощник и три свидетеля были стёрты из реальности как пятно от кетчупа… А мы ограничили время в Альтинге. В этом и заключается цель этой меры предосторожности… Защищать честность дебатов.
– Не самая плохая причина из тех, что я слышала, – прокомментировала Гермиона, подходя к длинным столам на другой стороне комнаты, которые, по всей видимости, обычно находились в центре почтового отделения.
– Мисс Грейнджер, вы нашли что-нибудь интересное? – спросила Тинегар. – Хотя я ценю ваши усилия в расследовании, тем более что это вина британских радикалов, но я не уверена, что здесь есть что-то ещё для вас.
В голосе Тинегар звучало растущее подозрение.
«Есть ли какой-нибудь способ заверить её, что я здесь не для того, чтобы шпионить за ними, а для того, чтобы разобраться с терактом? Они, должно быть, думают, что я вынюхиваю информацию.» Гермиона не могла ничего придумать. С ней пронеслись через холл, не давая возможности осмотреться, и, судя по движению воздуха, некоторые из стен были иллюзией. И хотя у Гермионы была впечатляющая репутация, не было никаких причин считать, что её способности к расследованиям выше, чем у людей, которые уже этим занимаются. Тем более не было способов убедить в этом советника.
– Я ещё не уверена. Я думаю, что важно просто посмотреть на все, задать вопросы и немного подумать, прежде чем делать выводы, – сказала Гермиона, касаясь стола перед ней.