Скорей всего любой обыватель догадался бы, кто может настолько безнаказанно носиться мо улицам Москвы: только личный состав особой комендантской роты. Те ещё звери! Или просто строгие блюстители устава и воинской дисциплины? Но командировочные лица, находящиеся в увольнении или попросту проходящие службу в столице, как огня боялись «комендачей». Те могли придраться к малейшему несоответствию воинской формы, к мизерной неясности в документах или к неправильной отдаче чести, да и загрести на гарнизонную гауптвахту практически любого, вплоть до старших офицеров. Разве что генералов не трогали… А вот остальным доставалось везде, всегда и почём зря.
Особенно лютовали мобильные патрули, передвигающиеся на трофейных Виллисах или на таких вот грузовиках, полученных ещё по ленд-лизу. Они останавливали для проверок не только военный транспорт, но и к гражданским лицам приставали с проверкой, пугая оружием и неприкрытым хамством. Могли и обыск устроить, а то и реквизировать товары, имеющие подозрительные сопроводительные бумаги.
Вот и сегодняшние «лихачи» относились к таким рвачам, не гнушающимся никакими методами наживы. Да что там наживы! Эти четверо вообще являлись кончеными ублюдками и откровенными уголовниками. Потому что, пользуясь своими привилегиями бесконтрольного передвижения, участвовали в ограблениях и перепродаже, вещевых афёрах недобросовестных интендантов, да и не гнушались банальным воровством. То есть хватали всё, что плохо лежит и отрывали всё, что даже прибито или под надёжной охраной.
А сегодня они спешили перевезти рулоны тканей с одного военного вещевого склада на другой склад, но уже коопторговский. Что вообще считалось у них лёгким, попутным заработком.
Водитель ориентировался в городе великолепно. На место аварии доставил с ветерком и прямо в точку. И уже там все трое подконтрольных ринулись к обозначенному сугробу, пытаясь отыскать Бельских там или рядом.
Увы! Как ни копались они голыми руками в снегу, как не рыли носами, так никого и не нашли. Хотя перекопали указанный сугроб, и всё что рядом — основательно. Да и сам Шульга не чувствовал вблизи присутствия супруги. Что опять навалилось на него очередной волной переживания и отчаяния:
«Неужели сама выбралась и ушла? И куда? Вряд ли домой помчалась, после такого случая… Значит умчалась поднимать на ноги милицию… Вдруг чего хуже с ней случилось?.. И кто-то заметил происшествие со стороны, потом вытащил Настеньку из сугроба и доставил в ближайшую больницу?.. А если не доставил?.. А…»
Худшего додумывать не хотелось. Но вставал вопрос ребром: куда бросаться и где искать любимую в первую очередь? По всей логике — она всё-таки помчалась в милицию. Тем более что ближайшее отделение как раз находилось рядом, всё те же две минуты бега.
Пока грузовик разворачивался и ехал к новому месту, Киллайд провёл осмотр постанывающего Калинчука. Досталось тому преизрядно: перелом ключицы, перелом шейки бедра, сломаны три ребра, обломки одного из них вызвали небольшое внутреннее кровоизлияние. Ну и голова пострадала: скальп содран чуть ли не на всей правой стороне черепа. Но там слабо кровоточило, скорей всего из-за мороза.
Кровоизлияние мемохарб наскоро заживил, общий обезболивающий импульс послал, на большее времени не хватило, там возиться и возиться. Подъехали к отделению. Внутрь Шульга вбежал, сопровождаемый капитаном и бойцом с карабином. И с порога стал выкрикивать:
— Дежурный! Ты где?! Почему никого нет?!
За закрытой решёткой, ведущей во внутренние помещения, послушался шум и топот. После которых и два милиционера появились. На «комендачей» они поглядывали настороженно, да и отвечали с раздражением и досадой:
— Что надо?! — но при этом уже держали своё табельное оружие в руках. — И что за крики такие заполошные?!
— Сюда девушка не прибегала? — чуть сбавил тон Александр, заодно пытаясь взять под контроль сознание дежурных по отделению. — Сообщала о наезде на пешеходов?
— А что за наезд? И где он случился? — заюлил глазками один.