Ворвавшись в помещение, девушка увидела антропоморфную фигуру в каком-то странном балахоне, с которого стекала влага. Однако на этом все похождения и закончились.
— Ж-женя? — пробормотала Юля, осознав, что её действия не нормальны.
— А? Уже проснулась? — сбросив балахон, спросил парень и покосился на железный стержень, а затем и на руку девушки. — А не рановато ли тебе ещё тренироваться? М?
***Евгений***
— Ну тебя и плющило, прямо скажем, — со вздохом начал я повествование, одновременно с этим расставляя приборы по столу. — Тебе сколько сахара?
— Сладенький, — заторможено пробормотала Юля, закинув кубик прессованного сахара в рот. — Откуда такое богатство?
— Побочный продукт моей попытки организовать себе выпить и закусить.
— Что?
— Да нервы у меня сдали. Ты, считай, целую неделю болела, потом бредить начала, потом эти… вот, а на дворе погода такая, что любой оптимизм лапки свешивает и в петлю, — залив травы кипятком, уселся напротив девушки. — Вот я и решил организовать немного выпивки. Получить спирт, как ты понимаешь, было делом плевым, но я не большой любитель водки. Поэтому потом ещё и по округе прошвырнулся в поисках хоть каких-нибудь ягод или фруктов.
— Вкусно, — с опаской отхлебнув получившийся взвар, она с недоумением посмотрела на меня: — А откуда же ты взял этот самый сахар?
— Нашел тут дикие ранетки, вся земля падалицей засыпана, в общем, до меня не сразу, но дошло, что мой навык может не только спирт сепарировать из субстрата, но и любые другие соединения. А это, считай, святой Грааль химии. Синтезировать нужное вещество обычно очень просто, но оно всегда чем-нибудь загажено до состояния полной непригодности.
— Что такое Грааль? Что-то я плохо соображаю…
— Две тонны перезревших ранеток волшебным образом превратились, в том числе, и в пятьдесят килограмм вот этого коричневатого подсластителя.
— А… — протянула Юля и в очередной раз осмотрелась. — А что со стенами?
— Пылили сильно, заколебался чесаться, так что залил всё разновидностью стекла, чтобы два раза не вставать, — пожал плечами и отлучился к духовке, из которой достал лист с булочками. Глаза моей напарницы по выживанию надо было видеть, они в прямом смысле этого слова стали квадратными. — На-ка, попробуй.
— А я точно неделю болела? — растерянно рассматривая булочку, которую я ей выдал, спросила Юля.
— Глючило тебя всего два дня, — вздохнул. — А болела да, неделю.
— Два дня? — с ещё большим сомнением, чем раньше, она осмотрела помещение, затем стол, ну и под конец от булочки кусочек откусила: — Ты успел всё это сделать за два дня?
— Ну, так, не руками же работал, мозгами… в каком-то смысле, — не сдержавшись, самодовольно улыбнулся.
— «Фкушно», — прошамкала девица и замерла на середине процесса. — А мне тут прибредилось, что нас ситхи нашли.
— Ты про Шема? — уточнил я, отхлебнув из чашки. — Я тоже не сразу понял, что он разумное существо. Весь какой-то прозрачный, осунувшийся. Как сказала бы моя бабушка — кожа да кости, что твой Кощей.
— …
— Что с тобой? — приложил ладонь ко лбу замершей, на манер статуи, девушки. — Может тебе ещё немного полежать?
— Кхе… — выкашляв застрявший «не в том горле» кусочек булочки, Юлька вызверилась на меня характерно засветившимися глазами. — Кто?!
— Ну, Шем Дудд же, наш сосед, у него гробница по соседству, — продолжая пить чай с пофигистическим видом, ответил деморализованной девушке. — Я же тебе про него рассказывал ещё до того как тебя глючить начало.
— Какой ещё на*уй сосед?! — взвилась девица, демонстрируя просто идеальное и точное использование ненормативной лексики нового для себя языка. — Я ничего такого не помню.
— Юль, ты меня, конечно, извини, что я сейчас над тобой глумлюсь, но у меня к тебе очень серьезный вопрос есть.
— Если не затронет интересы храма, я отвечу, — яростный взгляд падаванши угас, и я с большим трудом сдержался, чтобы не пошутить на какую-нибудь скабрёзную тему, но смог сдержаться.