Мостик тут же подключает нас к личным камерам космодесантников, в силу подавляющего технологического преимущества противника не способных чем-либо помешать происходящему. В мельтешении кадров успеваю разглядеть истошно кричащих и тщетно пытающихся вырваться людей, которых пришельцы грубо запихивают в эластичные левитирующие сферы и торопливо уносят в проём к себе на корабль.
— Принято! Выдвигаемся!
Это с противоположной стороны корпуса. Мишель резко меняет направление и стремглав несётся по обшивке, изящно огибая антенны и лихо, словно профессиональный паркурщик, перепрыгивая технологические выступы. Отключает искусственную гравитацию, сильно отталкивается для придания дополнительного импульса и, врубив маршевые реактивные двигатели, устремляется на перехват.
Никакого тщательного прицеливания, никакого выжидания удобного момента, вообще ничего, что по моим представлениям должно сопровождать столь ответственный момент! Один единственный, пугающе небрежный, выстрел бронебойным, красиво вспыхнувшее в отражённом свете ближайшей звезды разбившееся на множество частей остекление кабины — и инопланетная десантная шлюпка сбивается с курса, недвусмысленно сигнализируя, что их пилот только что отправился к праотцам.
Инструкторша с ловкостью мифического ниндзя седлает хаотично вращающееся тело; резкий взмах, и гигантский металлический кулак в мгновение ока выламывает входной шлюз. Один за другим она извлекает наружу уродливых нападающих и брезгливым движением отправляет беспомощно барахтаться в невесомости.
Эта барышня круче самого Тиля Уленшпигеля! Да и вообще круче всех, о ком я только слышал!
— Операция по спасению успешно завершена. Возвращаемся домой, — бодро докладываю на мостик.
Пусть моя роль в только что произошедшем весьма скромна, но я больше не комплексую. Чтобы быть полезным, совсем не обязательно делать всё самому.
Мишель обхватывает шлюпку двумя руками и, нежно прижав к груди меха, будто ребёнка, берёт курс обратно на «Королёв».
— Молодцы, ребята!
Неформальное обращение командира корабля, наполненное человеческой теплотой, недвусмысленно даёт понять, насколько сильно все там переволновались. Но мы справились! Мы и правда настоящая команда!
Внезапно тишину нарушают истошно завопившие датчики Гаусса. Судорожно оглядываюсь нечеловеческим зрением по сторонам в поисках угроз. Ничего! Галопом проношусь по всем спектрам и частотам. Снова ни черта!
Да где же вы, сволочи?!
Усиливаю чувствительность до максимума. Есть! Вдали, из небытия, смутной гигантской тенью, с трудом пробиваясь сквозь цифровой шум работающих на пределе внешних датчиков, начинают угадываться гигантские хаотичные формы неожиданно свалившегося на нашу голову корабля противника.
Судя по всему — это и есть носитель. И внутри него стремительно накапливается колоссальная энергия, готовясь через несколько секунд выплеснуться наружу и уничтожить несчастный земной крейсер. Цифры уже зашкаливают, а набор мощности всё продолжается и продолжается! Наш корабль будет не просто подбит, он исчезнет в одной яркой вспышке!
— Мостик! Немедленно уходите в гиперпрыжок! — ору не своим голосом понимая, что они не видят смертельную угрозу.
— Борт номер шесть, объяснитесь! Прокладка координат к Земле займёт время.
— Нет его! Уходите! Неважно куда! Прыгайте немедленно! Вас же сейчас уничтожат! — практически бьюсь в истерике не в силах совладать со шквалом нахлынувших эмоций.
— Принято!
«Королёв» окутывается серебристым свечением и исчезает из этой точки пространства.
Глава 3
— Борт номер шесть — мостику: может соизволите открыть ворота шлюза? Очень хочется домой.
Не по уставу, и что? Переживут. Я же не военный, и в душ чертовски хочется, а ещё выспаться, а ещё…
Мишель осторожно оставляет трофейный вражеский десантный корабль с пленёнными членами экипажа болтаться в невесомости по соседству с корпусом крейсера и ныряет в ангар. Попав под действие искусственной гравитации наш мех, неспешной походкой, направляется к доку. Со своей задачей мы справились, а дальше пусть другие службы разбираются.
Одетая в лёгкие скафандры большая бригада техников, занятая ремонтом, встречает нас аплодисментами. Естественно, при отсутствии воздуха никаких звуков до нас не доносится, но это не мешает махнуть в ответ огромной механической ладонью. Право, мы это заслужили.
Кресло принимает вертикальное положение и чуть слышно щёлкают захваты, возвращая свободу передвижения. Азарт битвы выветрился, уступив место безумной усталости, и даже просто встать с кресла становится непосильной задачей.
Мишель осторожно снимает с меня шлем, и пристально вглядываясь в глаза, интересуется с тревогой в голосе:
— Ты как?
— Всё нормально. Вроде. Устал как собака, но отосплюсь и буду как огурчик. Обещаю. И спасибо за помощь! Без тебя нам бы точно пришла крышка.
— Кстати, об этом… — тон Мишель меняется с заботливого на серьёзный. — В рапорте необходимо указать, что во время боя мехом управлял ты, а я была лишь скромным пассажиром. Ясно?
— Э-э-э… Мишель… Ты чего? Твои невероятные навыки пилотирования реально нас всех сегодня спасли!
— Дима, давай на чистоту, если бы не твоя техническая смекалка, то и от меня не было бы никакого толку! А во-вторых, я не нуждаюсь в лишней славе, хочу и дальше оставаться заурядным инструктором по боевой подготовке. Поверь — мне очень нравится то, что я делаю, и я не собираюсь ничего менять в своей жизни.
— Мои глаза совершенно ясно сигнализируют, что меньше всего ты похожа на заурядную, — с огромным трудом наскребаю силы на игривую реплику. Каким бы уставшим я сейчас ни был, но я по-прежнему мужчина!
— С твоими глазами я уж как-нибудь разберусь, а для всех остальных всё должно оставаться по-старому, — Мишель нежно целует меня в губы. — Мы договорились, котик?
— Для тебя всё что угодно, — бессильно шепчу, искренне расстроенный тем, что поцелуй был столь скоротечен. — Но… Как мы это скроем? — Реалист внутри меня никуда не делся, и я принимаюсь рассуждать вслух. — Если связь с внешним миром оборвалась сразу, после включения режима «Тень», то внутреннюю телеметрию никто же не отменял.
— Но ты разработчик этой невероятной штуковины, придумай что-нибудь!
Меня одаривают новым поцелуем, более длительным, более волнующим и более… странным что-ли. Это трудно выразить словами, но он словно стал в это мгновение не всего лишь безликим символом страсти, а чем-то очень личным.
— Ну-у… в принципе, нами предусмотрен протокол возвращения к заводским настройкам с полным обнулением системы… — мозг хоть и с большим трудом, но всё же ещё сохраняет способность к логическому мышлению. — Думаю, я смогу убедить всех, что мех заглючил после гиперпрыжка, и у меня не осталось другого выхода, кроме как его перезагрузить. Всё равно не смогут проверить.
— Спасибо! Поверь, для меня это очень важно!
Минут пятнадцать уходит на то, чтобы выполнить обещанное, отнимая последние силы. Откидываюсь обратно в кресло и, закрыв глаза от огорчения и нечеловеческого утомления, неподвижно замираю.
Заодно и запись боя пришлось стереть, если мои узнают — убьют без раздумий…
Здраво рассудив, что нет никакого смысла ждать, когда шлюз починят и в ангар поступит воздух, Мишель напяливает обратно на нас шлемы и помогает выбраться из кресла. Выжатый досуха, я позорно висну у неё на плече и мы, неловко ковыляя, выползаем наружу, где попадаем в окружение медиков и большой группы сочувствующих, успевших к этому времени добраться до нашего меха.
— Немедленно доставить его в медчасть!
Рёв капитана обрушивается на моё измученное сознание иерихонской трубой.
— Ничего не надо. Со мной всё в порядке. Отпустите, пожалуйста.
Слабо отбиваюсь, но меня почему-то никто не слушает. Грузят, как мешок с картошкой, на каталку и бегом везут в медсанчасть.
Да что же это такое… Какая, к чёрту, ещё реанимация?
Но сил нет даже возмущаться, глаза наливаются свинцовой тяжестью и сами собой закрываются.