Но Виктор Иванович все-таки своего добивается. Один шайтан знает, с какими целями.
Махачкала встречала гостя мокрым снегом с дождем. На бетонке он быстро таял, превращался в кашу того же цвета, что и в Москве. Через промозглый туман уныло светилась неоном надпись на здании аэровокзала, имеющего совершенно советский вид. Автобус пассажирам не подали, и они поплелись через все поле. Ледяная вода хлюпала в дорогих ботинках гостя, отбирая остатки тепла. Приехали!..
В аэропорту их для вида проверили и отпустили. Даже таксисты не были такими экспрессивными, как обычно. Видимо, погода сказывалась. Он выбрал одного из них, подошел.
– Салам алейкум.
Таксист – невысокий, лет сорока, с короткими усами и небритый – подозрительно покосился на потенциального пассажира. С виду то ли русский, то ли нет, но обращается так, как это принято у мусульман. Может, провокатор?..
– Ва алейкум… – сказал таксист так, как и должен говорить правоверный неверному.
Еще при жизни пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует, к нему на базаре подошли евреи, и один из них сказал: «Ас саму алейкум, Мухаммед», что означало «Смерть тебе, Мухаммед!». Аиша, жена пророка, начала ругаться с ними, но он остановил ее и сказал коротко: «Ва алейкум», что означало «И вам».
– Подвезешь?
– Дорога плохая.
Гость Дагестана достал несколько купюр из кармана.
– До Дербента пойдет?
Это были почти две цены, да еще и в евро. В голове таксиста промелькнули нехорошие мысли, но он сразу отказался от них. Долгая и страшная война на Кавказе научила его мгновенно оценивать людей. Этот тип, несмотря на свой мажорный внешний вид, явно был человеком опасным.
Южный пост, печально знаменитый тем, что через него шло большое количество контрабанды и наркотиков, они прошли хорошо, без проблем. Полицейские тоже мерзли, поэтому несли службу спустя рукава.
Вчера секретным приказом этот человек был отозван из запаса и призван на действительную военную службу с тем же воинским званием, которое у него было, – полковник. Под него же создали ВСОГ, временную сводную оперативную группу, которая ждала сигнала в Москве. Ему выдали пластиковую карточку – удостоверение сотрудника ГРУ.
Проблема состояла в том, что на ней не было ни фамилии, ни имени, ни должности – только фотография и микрочип внутри для пропускной системы. Это вряд ли помогло бы ему, если бы на блокпосту его обыскали и нашли «Глок-19», который он теперь носил с собой вместо прежнего «вальтера». В Дагестане такая предосторожность была не лишней.
Дальше дорога шла по побережью. Иногда через круговерть снега и дождя проглядывал мрачно-серый, волнующийся Каспий. Кусты ломились под тяжестью нападавшего снега. Мелькали деревушки, небольшие городки, старые «Волги» и новые «Приоры». Полиции почти не было, военных тоже. Вопреки общему мнению их в Дагестане встречалось немного, и на каждой улице патрули не стояли. Дорога была плохой, ухабистой.
В Дербенте, которому пять тысяч лет, он вышел из машины на автовокзале. Город находился на склоне холма, плавно спадающего в Каспий. Советские пятиэтажки выглядели диссонансом рядом с частными домами, квартальными мечетями и старым городом арабского стиля, одноэтажным.
Если бы не снег, можно было бы подумать, что ты находишься где-то на Востоке, в Иордании, Сирии, Северном Ираке, может, в Турции. Но это была Россия. Город существовал уже пять тысяч лет. На здешнем кладбище сохранились могильные камни ансаров, сподвижников Пророка.
Чертов Восток!..
Он попал в Военно-дипломатическую академию в восемьдесят шестом, самый пик войны в Афганистане. Этот человек был потомственным военным, сыном и внуком офицеров Советской армии, но не имел такого блата, какой был у мальчиков, папы которых служили в Арбатском военном округе. Те шли по западноевропейскому направлению, изучали английский, французский, немецкий. Их отцы выбивали им непыльные должности в цивилизованных странах.
Он, довольно темный лицом и с курчавыми волосами, шел по так называемому афганскому набору. Был такой «курс дураков». Не хватало переводчиков, специалистов по исламу. Вот парень через одиннадцать месяцев и попал в ограниченный контингент.
Уже там нелегальная резидентура приметила сметливого молодого офицера, который при базовом дари разучил пушту и довольно бойко торговался с местными дукандорами, сопровождая группы военных на Чекен-стрит. Так он попал в систему. Следующее его назначение было в Пакистан, где он оттарабанил три года на довольно опасном участке.