Ещё после той ночи в Леонхольде я перестал бояться смерти. Я не искал её, но не и не страшился. В битвах я чувствовал её гнилостный запах и незримое присутствие, но она как будто была не со мной. Я понимал, что могу умереть в любой момент, и надеялся, что погибну в бою, убив как можно больше демонов. Я не цеплялся ни за что в этом мире. Все мои пожитки либо были на мне, либо умещались в походном мешке. Доставшийся в наследство от погибшего незнакомца меч — я благородно упокоил его останки — да подаренный бабкой оберег были самым ценным моим имуществом.
Орёл к тому моменту уже поправился и встал на крыло, но по какой-то птичьей прихоти не улетал далеко, спускаясь с неба, когда мы разбивали лагерь, неизменно садясь мне на плечо. Кассий дал ему имя Хорн. Я решил, что этот вариант ничуть не хуже и не лучше, чем любой другой, хотя до последнего не хотел давать птице имя. Не хотелось привязываться к тому, кого легко могут убить.
Хорн, впрочем, умирать не спешил и оказался очень полезным товарищем. Практически каждый вечер он возвращался к костру с какой-нибудь дичью. Чаще всего это были кролики или суслики, а один раз принёс маленького кабанчика. Пару раз орёл спускался ниже, кружа над нами, будто пытаясь уговорить нас свернуть в сторону. Впоследствии оказывалось, что не смени мы курс — встретились бы с демонами.
Так и шли дни. Каждый полный опасностей, которые мы преодолевали лишь благодаря слаженной работе и немалой доли везения. Я отчаянно сражался за свою жизнь, но лишь встретив ЕЁ, я захотел выжить.
Экстра. Осколки прошлого. Часть 3
Чёрные бесы из дальних морей
Цепи свои обращают к тебе.
Жёлтый и синий, огонь и вода.
Выжжено поле, горят небеса,
Скачут родные с глазами врага,
Брат режет брата, стонет земля.
Но мы не такие, мы слово даём
Стоять до конца, вам руку даём!
«До конца!» («Трибунал»)
Отряд силлинов повстречался нам у подножья хребта Ангилиска. Вернее, это их разведчик вышел к нашему лагерю. Я никогда прежде не встречал эльфов, а после войны Фоден это было не самое надёжное соседство. Он просто вышел, словно из ниоткуда, и встал у границы лагеря, дожидаясь, пока разговоры стихнут. Я помню его, будто видел вчера. Высокий, на удивление черноволосый, с холодными, как лёд, глазами. От него веяло сдерживаемой силой, а взгляд был таким надменным, будто он легко и просто мог перебить нас всех, но из прихоти оставил в живых.
Калатур взял переговоры с эльфом на себя, так как гномы жили рядом с Рохэнделем и поддерживали торговые связи. Быстро о чём-то договорившись, они пожали руки, после чего разведчик сделал шаг назад и словно растаял в воздухе. Так я узнал, что мне довелось увидеть не просто силлина, а настоящего шагающего в тенях. Спустя какое-то время эльф вернулся, обменял рохэндельские лечебные травы на крупу и снова скрылся в тени. Калатур объяснил, что силлины разбили лагерь неподалёку. Таким нехитрым образом нам обозначили своё присутствие и дали понять, что не видят в нас врагов.
Той ночью я впервые увидел её. Иногда я задумываюсь о том, сколько в моей жизни было невероятных случайностей. Случайностью было то, что силлины решили остановиться неподалёку. На рассвете, скорей всего, мы бы разошлись в разные стороны, так и не встретившись, но судьба распорядилась иначе, и той ночью свет нашего костра привлёк иных, совсем нежеланных гостей. Было ли случайностью нападение демонов? Наверное, нам просто не повезло. По какой такой невообразимой прихоти силлины решили вмешаться в бой, я не знаю, а тогда это было не важно. Несмотря на всё, что произошло потом, это было самое волнительное стечение обстоятельств в моей жизни.
Демоны обрушились на стоянку внезапно, но Хорн вовремя поднял шум, предупреждая. Уже через пару мгновений все стояли на ногах, держа в руках верные мечи и молоты. Рядом со мной стояли Кассий и Давид. За нашими спинами Рунарт защищал женщин, вооружившихся луками. Гномы, практически не раздумывая, бросались в атаку. Наш боевой дух был крепок, как гранит, даже несмотря на то, что врагов было намного больше, чем нас. Помню, тогда у меня в голове проскользнула мысль, что эту ночь нам не пережить, но мы всё равно продолжали сражаться просто потому, что никто не желал сдаваться и умирать.